Седьмая чаша - [15]

Мужчина оценивающе оглядел мой наряд.

— Вы юрист, сэр?

— Да, а вы смотритель Шоумс?

— Нет, сэр, он отошел, но скоро должен вернуться. Я другой смотритель, Хоб Гибонс.

— Родители молодого Кайта уже здесь?

— Нет.

— Тогда я их подожду.

Смотритель отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

— Добро пожаловать в чертоги безумия, — проговорил он, закрывая дверь. — Полагаете, вам удастся освободить Адама Кайта?

— Я на это надеюсь.

— Мы были бы рады, если бы он ушел. Из-за него нервничают другие психи, поэтому мы постоянно держим его взаперти. Некоторые считают, что он одержим.

— А что думаете вы, Гибонс?

Смотритель пожал плечами.

— Думать — не моя забота. — Он наклонился ближе. — Если у вас есть немного свободного времени, сэр, я могу показать вам наших знаменитостей: Короля Стульчака и Закованного Ученого. Всего за шиллинг.

После некоторых колебаний я протянул ему монету. Чем больше я узнаю о том, что здесь творится, тем лучше.

Гибонс повел меня по выбеленному коридору, который тянулся через все здание. Справа были окна, слева — ряд крашенных в зеленый цвет деревянных дверей. Было холодно, и в воздухе слабо пахло человеческими нечистотами.

— Сколько у вас пациентов?

— Тридцать, сэр. Разношерстная публика.

Я заметил, что на уровне человеческого роста в дверях вырезаны глазки. В проеме открытой двери стоял еще один служитель в сером халате и заглядывал в палату.

— Ты принес воду для мытья, Стивен? — послышался женский голос изнутри.

— Да, Алиса. Забрать твой ночной горшок?

Сцена выглядела вполне мирной, даже домашней. Перехватив мой взгляд, Гибонс улыбнулся.

— Алиса большую часть времени совершенно нормальна. Но бедняжка страдает падучей в тяжелой форме. Не успеешь оглянуться, как она вдруг валится на пол и принимается кататься в судорогах, брызгая пеной.

Я невольно подумал о Роджере.

— Ей разрешено приходить и уходить, когда она захочет. А вот этому парню — нет.

Смотритель остановился перед дверью, запертой на тяжелый засов, и улыбнулся мне, продемонстрировав обломанные серые зубы.

— Познакомьтесь с его величеством.

Он открыл смотровой глазок и отступил в сторону, чтобы я мог заглянуть внутрь.

Зрелище, представшее моему взгляду, заставило меня выдохнуть и сделать шаг назад. Квадратная камера с закрытыми ставнями на окнах освещалась единственной свечой, воткнутой в горлышко бутылки, стоящей на полу. На выкрашенном белой краской стульчаке для ночного горшка сидел невероятно жирный мужчина. Его борода была коротко подстрижена — в точности так же, как у нашего короля, каким его чеканят на монетах. Грузное тело было облачено в совершенно невероятный пестрый наряд, сшитый из разноцветных лоскутов. В руке больной держал трость для ходьбы, на один конец которой был насажен деревянный шар — по всей видимости, это был его «скипетр». На лысом черепе сумасшедшего красовалась бумажная корона, выкрашенная в желтый цвет.

— Как вы сегодня, ваше величество? — спросил Хоб.

— Неплохо, дружок. Можешь привести моих верноподданных, я приму их.

— Может быть, позже, сир. Мне сначала нужно вычистить сортиры.

— Ах ты, дерзкий раб!

Гибонс захлопнул дверцу глазка и хрипло рассмеялся.

— Убежден в том, что он король. Раньше был школьным учителем, правда, не очень хорошим. Ученики издевались над ним, играли в футбол на его уроках. А потом он вдруг решил, что является королем, и все его беды растаяли как дым.

— Шутовски изображать короля — это опасно, — заметил я.

Гибонс кивнул.

— Именно поэтому родственники поместили его сюда — подальше от посторонних взглядов. Сумасшедшие вообще произносят много опасных речей. Но на то они и психи, чтобы не понимать: нынче нужно быть особенно осторожным в том, что говоришь.

Он улыбнулся и вздернул брови.

— А теперь пойдемте, я покажу вам нашего Закованного Ученого. Он обитает через две палаты. Весьма образованный субъект.

Гибонс окинул мою одежду насмешливым взглядом.

— Доктор общего права из Кембриджа. Не получив должности, которой добивался, напал на директора своего колледжа и едва не отправил его к праотцам. К таким, как я, он вполне терпим, а вот образованных людей просто ненавидит. Видели бы вы его в гневе! Если вы войдете в его палату, он набросится на вас и вцепится в лицо. Его мы держим под неусыпным надзором, но я могу открыть смотровой глазок, чтобы вы поглядели на него.

— Нет уж, спасибо.

— Он любит рисовать карты и планы, а сейчас перепроектирует для нас систему канализации. Вы, наверное, заметили, как у нас пахнет?

— Да, весьма дурно.

Я услышал неподалеку звук голосов и узнал возбужденный, злой голос Дэниела Кайта.

— Где это? — спросил я.

— В гостиной. Они, должно быть, вошли через черный вход. Так вы точно не хотите посмотреть на нашего ученого? — спросил смотритель уже с явной издевкой.

— Нет, — резко ответил я, — не хочу. Отведите меня к Кайтам.

Гибонс проводил меня в маленькую комнату с расставленными кругом дешевыми стульями, обшарпанным столом и огнем, горящим на решетке жаровни. Стены каморки были голыми. Минни Кайт сидела на стуле с совершенно опустошенным видом, а ее супруг горячо спорил с пухлым, мрачного вида человеком в черной куртке без рукавов.