Седая старина Москвы - [186]
Останкино
В глубокую старину пространство, занимаемое нынешним Останкином и его окрестностями, представляло довольно топкое место, соединявшееся с сокольничьими дебрями. Оно принадлежало роду князей Черкасских, из коих один, князь М. А, Черкасский, устроил здесь поместье и соорудил в 1668 году церковь во имя Св. Троицы, которая имеет большое сходство с церковью Грузинской Божьей Матери и, по словам знатоков, представляет лучший образец второго периода самостоятельного развития московской архитектуры XVI века. Выделяясь гармоническим соединением всех своих частей и красотой общего фасада, крыша ее с пятью главами состоит из кокошников, и над красивыми шеями внизу тоже по четыре кокошника[332].
Село Останкино перешло к Шереметевым в виде приданого за дочерью Черкасского Варварой Михайловной, которая вышла за Петра Шереметева, сына знаменитого фельдмаршала Бориса Петровича. Петр Шереметев не обратил на Останкино особенного внимания и занялся устройством другого своего поместья, Кускова, о котором сказано будет ниже. Зато сын его Николай, полюбив приданое матери — Останкино, начал устраивать его, распространять и улучшать. В 1796 году деревянный оштукатуренный дом, похожий на загородную виллу римских патрициев, был уже готов. Сначала дом этот, своего рода колоссальная игрушка, построен был на деревянных столбах, потом подвели под него каменный фундамент. Первоначальный план дома начертил известный зодчий XVIII века Кваренги, но довершил и изменил некоторые его части по вкусу хозяина наш, русский, не менее Кваренги известный архитектор Казаков. Так как у созидателя Останкина были не только свои музыканты, актеры, актрисы, певцы и певицы, но и свои архитекторы и живописцы, то и постройкой дома занимались собственный архитектор графа Дикусов и живописец Яргунов.
Останкинские сад и парк, которые тянутся от дома на север, были разбиты задолго до постройки дома при прежнем его владельце Черкасском, который, будучи тобольским губернатором, выслал оттуда для сада несколько десятков сибирских кедров, поражающих взор своей величавостью. По большей же части сад разведен из рассадников Кусковского сада, богатого многими грандиозными тропическими растениями. Прямо перед домом со стороны сада расстилается картинный луг с каймой из цветов, далее по обе стороны стенами идут шапкообразные липы, образуя боковые аллеи, круги, а в середине как бы две отдельные комнаты под пологом неба, между которыми раскиданы большие клумбы, корзины и большие цветочные венки. В просеках аллей стояли мраморные бюсты мифологических богов и богинь. Сад сливается с парком, который очень обширен и замечателен своими гигантскими деревьями. Дорожка в парке ведет к реке Каменке. Тут некогда было семь прудов, соединенных между собой каналами. По прудам, изобильным всякими рыбами, плавали в былое время разноцветные ялики с песельниками и гостями графа Николая Петровича. По вечерам во время катания отлогие берега прудов были роскошно иллюминированы. От прудов остались теперь одни ложбины, по которым тихо катится маленький ручеек, остаток речки Каменки. Налево от дома, в кедровой роще[333], стоит мраморная урна над прахом любимой собаки графа. Из этой рощи мимо группы лип дорога тянется в так называемую «аллею вздохов», которая образует высокую, не пропускающую солнечных лучей кровлю. Влево за аллеей находились некогда оранжереи и место для выставки плодовых деревьев, а теперь там пораскиданы дачи. Между аллей, вправо от дома, под навесом лип долго ютилась старая каменная беседка — свидетельница многих забав и увеселений прежних знаменитых владельцев.
Совсем иная панорама представляется с противоположной (южной) стороны Останкинского барского дома. Тут прежде всего останавливает на себе внимание большое озеро, в которое смотрятся и дом, и прекрасная церковь, и обрамляющие его рощи. Вид с этой стороны на Останкино прекрасен и привлечет внимание всякого. Ранее с этой стороны Останкино заслонялось рощей, но для императора Павла, пожелавшего посетить Останкино, граф приготовил следующий сюрприз: когда государь проезжал густую рощу, заслонявшую вид на Останкино, то вдруг, как бы по мановению волшебного жезла, деревья упали, открыв красивую панораму всего Останкина. В ожидании государя сделана была от начала рощи до самого Останкина просека, у каждого подпиленного дерева стоял человек и по данному сигналу сваливал деревья. Император был очень удивлен, любовался декорацией и благодарил хозяина за доставленное ему удовольствие.
