Седая старина Москвы - [149]

Церковь Воскресения Христова построена в 1689 году, а Андреевская, над воротами, в 1675 году. В храме имеется древний, особо чтимый образ Мученика Андрея Стратилата. Если верить преданию, то местность Пленницами называется потому, что здесь когда-то, при татарском иге, содержались пленные девушки. Но это чистейшая выдумка. Андреевская церковь называется «в Пленницах» потому, что на вышеупомянутом старинном образе Св. Андрея Стратилата есть надпись: «Си образ принесен бысть из сельца, глаголемого Пленницы». По образу и церковь названа «в Пленницах», как Николаевская в Хлынове названа по образу, принесенному из Хлынова, — «в Хлынове».

Так как Андреевская богадельня одна из значительнейших в Москве и так как богадельни в быту русского народа играют значительную роль, то будет уместно бросить беглый взгляд на учреждение первых приютов для убогих и нищих до XVIII века.

Пристанища убогих и увечных назывались богадельнями от слов Бога деля, т. е. Бога для, ради. При церквах они отчасти заменили те общественные трапезные, кои по духу своего учреждения именовались любовью, потому что христианская любовь и благочестие приносили туда для престарелых и болящих, убогих и сирых пищу, питье и другие дары, не принимаемые только от порочных и отлученных. Призрение нищих началось с устроением первого монастыря в сердце Москвы. В XVI веке богадельни уже были предметом внимания собора и судебника. Деяния Московского собора в 1561 году гласят, что «милосердие христианское устроило во многих местах богадельни для недужных и старых, а злоупотребление ввело в них молодых и здоровых тунеядцев»; посему и определено было «изгнать последних и на место их ввести первых, поручив смотрение за богадельнями добрым священникам, людям градским и целовальникам, а к недужным приставить здравых строев и баб стряпчих».

Судебник царя Ивана Васильевича (§ 91) повелевает: «На монастырях жити нищим, которые питаются милостыней при церкви Божьей». Из соборного узаконения 1557 года видно, что при великом князе Василии Ивановиче давалась милостыня богадельням при церквах. До царствования Федора Алексеевича корм, одежда и все потребное отпускались на московские богадельни из Приказа Большого дворца. Это показывает, что хотя богоугодные заведения и получали вспоможение от царской казны, но непосредственно состояли под покровительством церкви, которая уделяла им на пропитание часть из своих доходов. Над мужскими богадельнями поставлены были старосты, над женскими — старостихи, которые смотрели за порядком и благочинием. В некоторых из них воспитывались подкидыши и круглые сироты. Но были в Москве и Патриаршие домовые богадельни, устроенные и содержавшиеся из домовой казны.

Московские нищие XVII века жили в избушках, кельях и клетях по улицам Кремля, Китай-города, Белого и Земляного городов. Тогда постоянное сходбище их было на Спасском, Никольском и Старом Каменном или Троицком мостах, у Троицкого подворья в Кремле, на крестцах, где тогда имели всегдашнее себе пристанище калеки и лежанки, певшие Лазаря и Алексея Божьего человека. Но патриарх Иоаким в 1678 году 28 июня указал: «Жить нищим у приходских церквей, где пристойно, а те избушки, в которых они жили, сломать и впредь на тех местах избушек не ставить». А на строение тем нищим, которые учнут избушки ставить у приходских церквей, повелел патриарх давать из своего Казенного приказа по 1 рублю на человека. Примеру Иоакима последовал и Петр I, учредивший в Москве в 1701 году 60 богаделен для помещения нищих — самых старых, дряхлых, больных и увечных, при которых назначил воспитывать и малолетних до 10 лет.

В деле христианского милосердия к меньшей братии русские князья и цари словно соревновались. Само прозвание Ивана Даниловича Калитой свидетельствует о его нищелюбии. При любимом своем монастыре у Спаса на Бору он давал пристанище и помощь убогим. Первая супруга Ивана IV Анастасия была так милостива к бедным, что они оплакивали ее как мать свою и не хотели принимать обычной милостыни, раздаваемой на ее похоронах. В делах архива Оружейной палаты и Государевых старых дел, относящихся к первой половине XVII века, упоминаются Сретенская, Покровская и Тверская богадельные избы, старые богадельни на Никитинской при церкви Воскресения Словущего, двенадцать зяблых, больниц и еще какие-то больницы на площади Китай-города, кои получали содержание от царской казны. Царь Алексей Михайлович устроил богадельни Боровицкую у Боровицкого моста и Николоявленскую при церкви Св. Николы Явленного на Арбате. При самом дворце в Кремле находилась богадельня так называемых богомольцев верховых, т. е. придворных, дворцовых, которые жили у царя в верху и получали от него пищу, одежду и все содержание, весьма достаточное. Их было 32 человека. Между ними находился какой-то князь Петр Кулмаметов. Некоторым из них было по 120 лет, и царь находил удовольствие беседовать с ними о том, что бывало в старину при его предках. Верховые богомольцы существовали еще в начале царствования Петра I. В память освобождения Москвы от поляков и для поминовения родителей своих князь Пожарский устроил близ своего дома на Лубянке богадельню, которая слыла Пожарской. Устраивали богадельни и другие богатые люди. Кроме богадельных при московских соборах и некоторых монастырях в XVII веке еще был род штатных нищих: состоявшие при Успенском соборе назывались успенскими, пречистенскими, богородицкими, при Архангельском — архангельскими, при соборе Василия Блаженного — васильевскими, при Чудове монастыре — чудовскими. Первых было 12 человек, вероятно, по числу 12 апостолов; им еженедельно выдавалась из Патриаршего казенного приказа поденная милостыня II алтын и 4 деньги. Сверх того они получали кормовых ежемесячно по деньге на человека, которой доставало на денное пропитание. В храмовые и господские праздники, в дни поминовения усопших государей, митрополитов, патриархов, в рождение, тезоименитство и бракосочетание царей, цариц, царевичей и царевен патриарх раздавал ручную милостыню не только успенским, но и других соборов нищим, посылал ее и к тюремным сидельцам в Никольский и Константиновский застенки и в другие места. Все патриаршие выходы сопровождались раздачей милостыни. Ездил ли куда патриарх на служение или богомолье, дорогой он оделял нищую братию, которая встречала его у церквей, у решеток и городских ворот, на мостах, на перекрестках и улицах. Кроме того, с давних времен при патриаршем дворе ежегодно учреждались девять столов: семь — во всю светлую седмицу, восьмой — в праздник Успения Богоматери и девятый — на Сырной неделе, в память святейших патриархов. Крупинами, т. е. остатками, от этих трапез кормили убогих и давали еще ручную милостыню. Цари и царицы также сопровождали свои выходы и походы раздачей милостыни. Не проходило ни одного праздника, ни государственного торжества, ни радостного и печального события в царском семействе, чтобы оно не оделяло нишей братии, которая молилась о государевом здоровье и об упокоении усопших царских родителей. В светлый праздник Пасхи царь Михаил Федорович посещал все больницы в Москве, а в богадельнях жаловал всех к руке, раздавал им красные яйца и милостыню. Ему подражали в этом дети его Алексей и Федор. Царица Наталья Кирилловна водила с собой юного Петра в эти убежища нищеты и старости.