Сдержать обещания. В жизни и политике - [22]
Мне следовало бы больше беспокоиться об учебе, но моя работа была в основном скучной, а когда стали известны оценки за первый семестр — у меня было все в порядке. Это были всего лишь предварительные оценки. Действительно важным считался лишь итоговый тест в конце года. Мне все давалось довольно легко, потому что я знал, что зубрить мне ничего не придется. У меня была работа. У меня был футбол. У меня была Нейлия. Я думал, что буду проводить достаточно времени с Нейлией, работать советником, помогать Брюсу, часами тренироваться в тачболе, а перед самыми экзаменами буду лихорадочно наверстывать пройденный материал и готовиться. Мне всегда легко давалась учеба, и мне нравились романтика и чувство азарта от того, что я могу справляться с несколькими делами одновременно… но тут я запаниковал. До итоговых экзаменов оставалось десять дней — это был венец учебного года, — и я понял, что сам загнал себя в угол. За десять дней мне нужно было вызубрить материал учебного года. Именно тогда я начал пить кофе, чего прежде никогда не делал.
Чтобы помочь мне, Нейлия разработала стратегию. Нужно было проработать четыре основных курса: «Контракты», «Собственность», «Правонарушения» и «Уголовное право». Мы решили, что я сделаю конспекты и шпаргалки по «Контрактам» и «Собственности», а Нейлия возьмет конспекты у меня и у Клейтона и сделает шпаргалки по «Правонарушениям» и «Уголовному праву». Нейлия сделала настолько подробные шпаргалки и придумала такие толковые приемы для запоминания, что я прекрасно сдал экзамены по «Правонарушениям» и «Уголовному праву». На «Контрактах» я провалился. Возможно, то же самое случилось бы и на «Собственности», но профессор отошел в мир иной, и всему классу просто поставили зачет. Джек, учившийся в школе права на отлично, позже сказал мне, что он бы тоже не сдал.
И вот так мы с Нейлией пережили вместе первый год, а затем через несколько недель сыграли пышную свадьбу в Сканителесе. Хантеры организовали все с размахом. Приехала вся моя семья — папа, мама, братья и сестра, дядя Бу-Бу, дядя Фрэнк, кузены, а также мои ближайшие друзья из школы права, университета и Арчмера. Двое моих друзей, с которыми мы вместе занимались бегом, Ларри Орр и Чарли Рот, были шаферами. После церемонии мистер Хантер устроил званый обед для близких друзей в своем большом доме на озере. В тот день в загородном клубе был организован большой прием для более широкого круга друзей семьи Хантеров. Но наиболее щедрый подарок мистер Хантер сделал мне тогда в самой церкви. Нейлия понимала, насколько для меня важно, чтобы церемонию бракосочетания вел священник именно Римско-католической церкви, и она согласилась на это. Мистер Хантер молча принял этот факт, но думаю, ему было непросто принять такое решение. Никогда прежде я не видел, чтобы человек так нервничал при входе в церковь, как тогда мистер Хантер. На видеозаписи с нашей свадьбы видно, как он во фраке стоит перед католической церковью, держа руки за спиной. От ужаса они у него постоянно дрожали. Его дочь выходит замуж за католика, который практически не зарабатывает и к тому же демократ. Вместе с тем разными способами мистер Хантер показывал мне, что если Нейлия верит в меня безгранично, то и его вера будет такой же. Если она была готова пойти на риск ради меня, то и он тоже.
Мне все еще сложно было сосредоточиться на самых скучных предметах, но по тем, которые были мне интересны — федеральной юрисдикции, законодательству, международному праву, — мои оценки были высокими. Чем ближе был выпуск, тем больше я был уверен, что в будущем буду работать в суде. Я выиграл не очень престижный конкурс по учебному судебному делу в Кингстоне, Онтарио, и я храню теплые воспоминания об аплодисментах, которыми товарищи одобрили мой ответ по «Правонарушениям». То, что в начальной и средней школе приводило меня в ужас, становилось теперь моим преимуществом. Я понял, что мне нравятся публичные выступления. После долгих цитирований Эмерсона наизусть, я мог запоминать длинные отрывки. Мне никогда не приходилось подглядывать и читать текст, поэтому во время выступления я мог наблюдать за реакцией публики. Если я чувствовал, что ее внимание слабеет, то мог сымпровизировать, пошутить, сконцентрировать внимание на одном человеке, который отвлекается, окликнув его. Меня увлекала мысль о том, что я смогу заставить присяжных сомневаться, и приводил в возбуждение тот факт, что это произойдет на моих глазах.
