Сделка Райнемана - [178]

Сполдинг вспомнил, сколь часто приходилось ему во время его пребывания на севере Пиренейского полуострова подыскивать для себя уединенную пещеру в горах. И как не раз он наваливал в кучу ветки, стараясь понадежней прикрыть ими вход в небольшую щель, где и душа его и тело могли бы обрести временный покой. Покой, столь необходимый ему, чтобы восстановить способность рассуждать обо всем здраво и объективно, без чего трудно было бы рассчитывать уцелеть в той обстановке, которая окружала его. Вот и сейчас перед ним встала та же задача – затаиться в укромном местечке, чтобы предаться кратковременному отдыху.

А завтра, уже выспавшись, он поговорит решительно с Эрихом Райнеманом. Расставит все по своим местам.

Поскольку без этого ему не подготовить заключительного раздела обвинительного акта.

– Надо найти телефон, – сказал Дэвид.

Леон кивнул.

Сполдинг попросил физика повернуть назад и отвезти его в центральный район Буэнос-Айреса. Он считал, что до того, как с военно-морской базы будет выслана группа для поиска пропавшей машины, пройдет еще немало времени, и у него, таким образом, имеются все шансы успеть сделать то, что задумал. Оранжевые эмблемы на бамперах, означающие, что машина принадлежит американцам, возможно, защитят их от излишнего любопытства буэнос-айресской полиции: американцы ведь, как многие тут полагают, любят разъезжать по ночам.

По дороге он вспомнил, что на северной стороне Каса-Росады имеется телефонная будка. Та самая, в которой наемный убийца из Рио-де-Жанейро нашел свою смерть.

Доехав до Плаца-де-Майо за пятнадцать минут, они объехали ее, дабы убедиться, что слежки нет. На площади по-прежнему было многолюдно. Что и понятно: как утверждали в довоенную пору туристские рекламные проспекты, это место являло собою перенесенный в западное полушарие Париж. И поэтому, как и в Париже в сей ранний час, здесь прогуливались десятки полуночников, – в основном разряженные в пух и прах. То и дело к площади подкатывали такси, чтобы, высадив кого-то или подхватив, тут же отъехать. Проститутки делали последние отчаянные попытки затащить в свою постель солидного клиента. Свет от уличных фонарей отражался в струях воды, бивших из величественных фонтанов. Влюбленные парочки, стоя у этих рукотворных бассейнов, болтали руками в воде.

В общем, Плаца-де-Майо и к половине четвертого ночи не становилась скучным, пустынным местом. И Дэвид был благодарен судьбе за это.

Леон остановил машину у телефонной будки. Сполдинг вышел.

– Что бы там ни было, факт остается фактом: вы устроили в Буэнос-Айресе настоящий переполох. – Голос Грэнвилля звучал сурово и четко. – Я требую, чтобы вы вернулись в посольство. Ради собственной безопасности, а заодно и для пользы наших дипломатических отношений.

– Боюсь, я не совсем понимаю, о чем это вы, – ответил Дэвид. – Объясните, пожалуйста, подоходчивей.

Грэнвилль объяснил.

Хотя посол рассчитывал на «одного или двух» членов Групо, в действительности, как оказалось, он мог располагать лишь одним, что и не удивительно, учитывая обстановку. Человек, решившийся оказать ему услугу, постарался выяснить о траулере в Очо-Кале все, что только можно. Но едва он вернулся домой, как туда нагрянули солдаты и увезли его неизвестно куда. Об этом Грэнвиллю сообщила по телефону жена арестованного, которая буквально захлебывалась от слез.

А спустя час послу позвонил один из сотрудников ГОУ, или Группы объединенных офицеров, и, известив Грэнвилля о том, что его «друг» погиб в автомобильной катастрофе, добавил, что он связался с ним по распоряжению ГОУ, которая хотела, чтобы господин посол знал о случившейся трагедии. Последнее обстоятельство и вовсе было ужасно.

Когда же после этого разговора Грэнвилль попытался дозвониться до несчастной вдовы, только что потерявшей мужа, то услышал в трубке голос телефонистки, объяснившей ему, что телефон отключен.

– По вашей милости, Сполдинг, мы влипли в пренеприятнейшую историю! Как вам и самому известно, мы не должны иметь с разведкой никаких общих дел. Вы же повесили камень на нашу шею. Хотя я и говорил вам, что обстановка в Буэнос-Айресе исключительно сложная...

– Не стану отрицать, сэр, вы и в самом деле влипли, – перебил посла Дэвид. – Однако не следует забывать, что в двух тысячах милях отсюда, от вашей резиденции, люди стреляют друг в друга.

– Дерьмо! – Такого выражения от Грэнвилля Дэвид не ожидал. – У вас нет никакого права переходить за рамки дозволенного! Вы просто обязаны помнить все время, что можно вам делать, а что – нет. Мы все должны действовать в определенных – искусственных, если хотите, – границах, очерченных для каждого из нас! Повторяю, сэр: возвращайтесь в посольство, а я со своей стороны постараюсь как можно быстрее отправить вас назад, в Соединенные Штаты. Если же вас это не устраивает, поезжайте на военно-морскую базу. Занимаемая ею территория не входит в мою юрисдикцию, и, оказавшись там, вы выбываете из состава штатных сотрудников посольства!

«О Господи!» – подумал Дэвид. Какие-то там искусственные границы. Юрисдикции. Дипломатические тонкости. И это в то время, когда погибают люди, уничтожаются целые армии, стираются с лица земли огромные города! Но что за дело до всего этого всем тем персонам, которые, занимая роскошные, с высокими потолками апартаменты, только и делают, что играют словами и принимают красивые позы!