Сделка леди Ромэйн - [87]

— Джеймс!

Улыбнувшись, он плотно закрыл за собой дверь. Ромэйн приблизилась к нему и поняла, что синяк на щеке — результат мощного удара кулаком в челюсть. Джеймс попытался подмигнуть жене, но сморщился от боли:

— Что случилось? — спросила Ромэйн.

— Можно повременить с ответом? Я бы хотел присесть.

Молодая женщина взяла мужа под руку и помогла опуститься в кресло.

Смочив кончик полотенца, лежавшего на бортике ванны, в воде, она приложила его к щеке Джеймса.

Витиевато выругавшись, он прорычал:

— Ромэйн, будь осторожна. Мне сегодня и так досталось.

— Что случилось?

— На нас кто-то напал.

— Как Камерон?

— За ним ухаживает Дора. Он чувствует себя лучше, чем я. Это он отразил нападение. Одного из нападавших Камерон несколько раз пырнул ножом. Дорожка из пятен крови пересекает Ковент-гарден.

Джеймс выругался и перехватил руку Ромэйн, прежде чем она успела в третий раз приложить полотенце к его щеке.

— Ради Бога, Ромэйн, перестань.

— Как я понимаю, ты даже не видел нападавших.

— Нет, он сразу же ударил меня чем-то тяжелым сзади по голове.

— Сзади по голове? Но у тебя разбита щека!

— Должно быть, я ударился о камень, когда упал, — откинувшись на спинку стула, продолжал Джеймс. — Это значительно осложняет выполнение задания. Если меня увидят в городе с разбитой физиономией, у наших врагов не останется никаких сомнений в том, что именно я выслеживал предателя.

Ромэйн помедлила и спросила:

— Они успели передать информацию?

— Нет. Крики Камерона испугали проклятых французишек.

Ромэйн поднялась и направилась в гардеробную. Оттуда она вернулась с небольшой коробочкой, которую протянула Джеймсу.

— Что это?

— Рисовая пудра. Ею иногда пользуется Грэндж. Она поможет скрыть синяки.

— А что поможет избавиться от боли?

Джеймс взял жену за руку и усадил к себе на колени.

— Я?

— Придумай что-нибудь, дорогая.

— Я так и сделаю, — успела пролепетать Ромэйн, прежде чем прильнуть к его губам.

Напевая мелодию своего любимого вальса, Ромэйн постучалась в комнату Эллен. День был солнечный и теплый — великолепное время для визитов. Увидев возле дома Филомены экипаж, Ромэйн поняла, что ее соседка дома. Если зайти ненадолго, то это не повредит больному отцу Филомены, а Эллен сможет отточить светские манеры.

Ответа на стук не последовало. Ромэйн постучала еще раз. Посильнее. Снова молчание. Тогда она открыла дверь и заглянула в спальню.

— Эллен, ты здесь?

Оглядев комнату, Ромэйн нахмурилась. Стул рядом с туалетным столиком был опрокинут, одежда разбросана. Задернутые шторы не пропускали в комнату свет.

— Эллен?

Ответа не было. Это казалось очень странным, потому что Дора и Клэйсон сказали, что Эллен у себя. Ромэйн собралась уже уходить, когда неожиданно наткнулась взглядом на записочку, подсунутую под деревянную раму зеркала над туалетным столиком. Ромэйн подняла стул, достала листок, развернула его и прочитала:

Я отправилась на конную прогулку с леди Филоменой и мистером Баумфри. Я скоро вернусь.

Записка была без подписи.

Сумасшедшая! Ей не следует ездить на прогулки с мистером Баумфри, даже в сопровождении Филомены. Не удивительно, что в комнате все вверх дном. Должно быть, получив приглашение, Эллен пришла в такой восторг, что козой носилась по комнате в поиске одежды, подходящей для прогулки с мистером Баумфри.

Ромэйн вздохнула, сложила записку и оставила ее на туалетном столике. Надо ехать за Эллен, но куда она могла отправиться? Вероятнее всего в Гайд-парк. Ромэйн застонала. В это время там много народу, и все уже наверняка отметили оплошность Эллен. Медлить нельзя.

Ромэйн забежала к себе за соломенной шляпкой и заторопилась вниз по лестнице. Клэйсон медлил, не решаясь выполнить ее указание, когда Ромэйн распорядилась подать к дому кабриолет.

— Что-нибудь случилось, леди Ромэйн?

— Надеюсь, нет.

Клэйсон послал слугу в конюшню, а Ромэйн повернулась к зеркалу. Нельзя выглядеть мрачной. Если кто-нибудь заподозрит правду, репутация Эллен будет навсегда подорвана.

Шорох колес кабриолета, остановившегося у парадного входа, музыкой прозвучал в ушах Ромэйн. Не дожидаясь Клэйсона, она подошла к двери, сама открыла ее и… очутилась лицом к лицу с Брэдли. Он уже поднял руку, чтобы взяться за кольцо.

— Мистер Монткриф, для вас меня нет дома, — произнесла леди Ромэйн, натягивая перчатки.

Брэдли схватил ее за плечо, не обращая внимания на предупреждения дворецкого. Он взорвался:

— Ромэйн, хватит витать в облаках и жить иллюзиями.

— Какую из них вы имеете в виду? Может, ту, что я была влюблена в вас?

— Ромэйн, ты знаешь, я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой.

— За последнее время ты слишком часто обсуждал этот вопрос. Ответ мой не изменился: я люблю Джеймса и не собираюсь разрывать брак. А теперь я должна ехать. Надеюсь, вы извините меня.

— Ехать — куда?

— По делам.

Брэдли покачал головой:

— Не советую. Ты поступишь разумно, если послушаешь то, что я собираюсь сказать твоему деду.

— Дедушка так же мало настроен выслушивать твои сплетни, как и я. — Обернувшись через плечо, Ромэйн распорядилась: — Клэйсон, не могли бы вы показать мистеру Монткрифу выход?

Дворецкий сделал шаг вперед, но тут же отшатнулся. Брэдли грубо выругался, схватил Ромэйн за руку и потащил к лестнице. Наверху Ромэйн увидела дедушку и Джеймса. Маккиннон бросился вниз, вынуждая Монткрифа отпустить жену. Брэдли покорился только после того, как герцог подтвердил требование Джеймса.