Сделка леди Ромэйн - [39]

— Эллен, ступай с Грэндж, — прошептала Ромэйн девушке. — И возьми с собой тетушку Дору.

— Если ты хочешь, я пойду с тобой, — шепнула ей в ответ Эллен.

— Нет.

Ромэйн даже передернуло, когда она представила, как прогневается дедушка, если кто-нибудь без приглашения осмелится сопровождать его в библиотеку.

— Грэндж поможет вам устроиться. Если захотите принять ванну, позвоните.

— Так… мы остаемся? — неуверенно спросила Эллен.

Ромэйн не ответила. Она сделала знак Джеймсу следовать за ней. Ей показалось, что Маккиннон лениво прищурился. Пораженная его непочтительностью и беспечностью, Ромэйн все-таки надеялась, что ошиблась.

Герцог не вымолвил ни слова, когда Джеймс вошел за ним в тускло освещенную комнату. Старик безмолвствовал, глядя, как нежданный гость вслед за его внучкой пересек комнату по синему ковру и остановился возле камина. Сидя за рабочим столом, за которым он занимался государственными делами, Вестхэмптон молча ждал, когда слуга покинет комнату. Когда дверь за ним закрылась, старик поднял глаза на Джеймса.

— Как я понимаю, сэр, вы и есть часть того, что моя внучка хочет объяснить мне в отсутствие слуг, — усмехнулся он.

— Боюсь, что я не часть, а главное из того, о чем Ромэйн желает поведать вам, — в тон ему ответил Джеймс, не забыв ухмыльнуться.

— По вашему акценту я догадался, что вы из страны Фоморов.

Джеймс стиснул зубы, но тон его не изменился.

— Вы правы, если предполагаете, что я из Шотландии.

— Как вас зовут?

— Джеймс Маккиннон.

— А эти оборванцы? Это что… ваша семья?

— Да, ваша светлость. Моя тетушка, моя кузина, мой слуга — все мы находимся здесь по приглашению вашей внучки, — ухмыляясь, Джеймс обернулся к Ромэйн, которая, греясь возле камина, слушала разговор мужчин. Ах! Если бы было возможно так же просто победить холод, притаившийся внутри! Ромэйн всеми силами старалась выглядеть бесстрастной. Герцог Вестхэмптон ценил силу. Особенно в своей внучке.

— У тебя действительно были причины пригласить этих шотландских бродяг в наш дом? — спросил он, обращаясь к девушке.

Она вспыхнула:

— Да, дедушка. Джеймс спас мне жизнь, и …

— … и ты сочла себя обязанной притащить всю эту компанию в наш дом?

— Они не незнакомые люди. — Ромэйн глубоко вздохнула и, покоряясь неизбежному, выговорила: — Дедушка, они теперь и моя семья, потому что Джеймс — мой муж.

— Твой муж? Не смеши меня, Ромэйн. Ты моя внучка. Ты не можешь выйти замуж за неотесанного шотландца.

Ромэйн всеми силами старалась говорить спокойно.

— Джеймс мой муж, дедушка.

— Пф! Я расторгну этот нелепый брак.

— Дедушка… Джеймс и я… мы уже поженились. Ты должен смириться с этим. Мы … — Голос ее сорвался, и герцог перевел взгляд на Джеймса, но обращался по-прежнему к Ромэйн.

— Сначала возле тебя отирался этот пустышка Монткриф, и ты сбежала с ним, как обыкновенная потаскушка. Вернувшись из скандального путешествия, ты объявляешь мне, что взяла в мужья этого вшивого шотландца.

— Дедушка, Брэдли… — продолжать Ромэйн не могла: она неожиданно поняла, что известие о смерти ее возлюбленного могло еще не достигнуть Вестхэмптон-холла. Да и вряд ли кто-нибудь, кроме жителей нескольких забытых Богом шотландских деревушек, знал о разбойниках и убийцах, которые напали на карету.

— Говори, говори, — холодно отчеканил герцог. — Хотя пока я не вижу смысла в твоих объяснениях.

Опустившись на колени возле кресла деда, Ромэйн прошептала:

— Я тебе уже говорила: Джеймс спас мне жизнь.

— Женившись на тебе? — Губы герцога побелели. — Черт бы побрал эту Грэндж! Это она внушила тебе эту странную мысль, не так ли?

Ромэйн собралась было отвечать, но старик не дал ей и рта раскрыть.

— Не трудись объяснять мне, Ромэйн. Когда я сказал Грэндж, что хочу, чтобы она нашла тебя до того, как ты выйдешь замуж за Монткрифа, а в противном случае не желаю видеть тебя в доме, она неправильно поняла меня. Скажи мне, это она подсказала тебе, что спасти репутацию семьи можно, только выйдя замуж? Это она заставила тебя стать женой грязного шотландца?

Ромэйн покачала головой. Ей было бы намного легче, если бы дедушка извергал проклятия, вместо того, чтобы обращаться с ней с прозрачной искренностью. Потеря дедушки для нее еще тяжелее, чем потеря Брэдли.

— Джеймс не просто спас мою честь и репутацию семьи — он спас мне жизнь. Он освободил меня от … — неожиданно для самой себя Ромэйн произнесла слово по-шотландски и лишь затем, опомнившись, по-английски, — …разбойников.

Ромэйн обернулась на странный звук: это Джеймс прищелкнул языком, очевидно глумясь над тем, что, долгое время пробыв в Шотландии, первое слово на неродном языке девушка произнесла у себя дома, в английском замке. Однако Джеймс выбрал неудачное время, чтобы испытать на окружающих свое чудное, специфически национальное чувство юмора.

— Джеймс спас меня, а его собственные планы оказались нарушенными. Он собирался присоединиться к Серым Шотландцам, — торопливо прибавила Ромэйн. Она знала, что лгать дедушке нельзя, но эту выдумку она должна была поведать ему во имя правды. Это Джеймс предложил ей рассказать дедушке о том, что он, якобы, намеревался примкнуть к шотландским формированиям, сражающимся против Наполеона. И Ромэйн согласилась, потому что эта уловка позволяла объяснить любые оговорки, которые Джеймс мог допустить, употребляя военную терминологию. Но теперь, когда Ромэйн оказалась, наконец, в родном гнезде, больше всего на свете ей хотелось покончить с полуправдой и этим дурацким браком.