Сделка - [23]

— Что еще? — процедил я сквозь зубы, вскипая, готовый убить ее. — Что еще?!

— Все! — ответила она. — Мы все лгуны. Но ты лгун с достатком. Так почему бы тебе не смириться с этим и не начать воспринимать остальных лгунов как равных. Они не хуже тебя, а просто другие. Они покупают галстуки в тех же магазинах, делают такие же коктейли, меняют машины раз в год, как и ты. И у всех у них рыльце в пушку, как и у тебя, поскольку вот она я — живая сожительница. И все они лгут своим подружкам, что когда-нибудь женятся на них, и лгут сознательно. Как и ты в ту ночь. Все играют. И ты играешь.

Я взорвался.

— Если тебе не нравится, то почему не бросить меня?!

— Потому что я не лучше и не хуже остальных. Да и как смогу быть лучшей-худшей? Я же завишу от вас, лгунов, всю жизнь. А ты, лично ты…

— Чуть лучше, чем другие?

— Ничуть. Не лучше, а похож в чем-то на меня. Ты что-то ощущаешь, поэтому и уцепился за меня.

Она наклонилась и прикоснулась к моей щеке.

— И еще ты очень мил…

Я отбросил ее руку.

— Нежности в задницу! Закончи фразу.

— Нет. Не сейчас. Ты зол на меня. Я этого не хочу. Ты не так уж плох, если бы не твой заумный треп. Я могу выносить твое высокомерие к окружающим только потому, что ты не так уж и отличаешься от остальных.

— Я еще и высокомерен?

— Тогда ответь мне на милость, что плохого в том, что Чет Колье пышет здоровьем? — Да, мне нравилось смотреть на него и, по правде говоря, мне нравилось, когда он прикасался ко мне.

— Это когда же он дотрагивался до тебя? — свирепо спросил я. Факт для меня полностью неожиданный.

— Каждый раз, когда ты не смотрел на нас.

— И ты позволяла ему?..

— Я хотела почувствовать его руку. Он и целовал меня.

— Что?!

— Когда ты ушел в туалет. Он подошел и поцеловал меня.

— И ты ничего?..

— Ничего.

— А почему ты не сказала мне?

— Потому что не хотела. Или я тебе чем-то обязана? И, кроме того, ты был бы вынужден броситься наказывать обидчика. И получил бы по шее. А для меня, для…

Она запнулась.

— Ну? — потребовал я.

— Ладно. Не буду кривить душой. Чет мне понравился.

— Он раздвигал языком твои губы?

— Нет. Он знает, что и когда можно.

— Что значит «что и когда»?

— Не прикидывайся, сам знаешь. Он прикоснулся своими губами к моим и нежно тронул своим языком мой. И всё.

— Не пойму твоих идиотских «что и когда»!

У девчонки были свои понятия, почерпнутые из детства на окраинах.

— Ты знаешь, о чем речь, — ответила она. — Что можно и когда можно.

— И что все это значит?

— Ты прекрасно знаешь, что это значит. Это значит, он рядом, он уходит и возвращается, знает, как вести разговор, знает, когда можно взять меня за руку, и все это вовремя, и не позже, а ты — жлоб, он ведет себя так, как я хочу, учитывает мнение окружающих, и все-все-все, а ты — жлоб, и не дает себе воли увлечься мной больше, чем увлекаюсь им я, и в этом он чертовски прав на сто процентов, а ты — жлоб, ведь знаешь, что я имею в виду, так зачем же вести себя, будто ты выше меня в чем-то, и не делай из меня зверя, а то не поздоровится, ты — лгун и трепался об одном, когда я собиралась улететь, и ни разу с тех пор не повторил те слова, все забыл, ни разу, ни разу, ни одного слова, ни одного из тех, из той ночи, ни намека, молчи! Хорошо, я не буду ерепениться, ты — самое лучшее из всего, что я видела. И что у меня есть сейчас. Но не надо менторства, не надо правосудия. Кто я тебе? Жена? Я не давала тебе права унижать меня! Ну и что с того, что он хотел меня? Что? По крайней мере, он не врал мне про вечную любовь! А если хочешь знать всю правду, то знай — я не прочь переспать с ним. Перед тобой у меня никаких обязательств. Сейчас не средние века! И я могу делать, что хочу, знай это и не дергайся — я имею право!

Я убежал от нее.

Я должен был или убить ее, или убежать.

Что нашло на нее? Все началось как нормальный спор. В ней, как и во мне, копились раздражение, гнев, притворство, усталость, пока — Т-Р-А-Х!

Вечером после ужина, мы с Флоренс сидели у телевизора, пришла Ирэн, служанка, и сказала, что на телефоне кто-то из офиса.

Я встал и пошел к аппарату. Затем внезапно остановился, поняв, что это Гвен, и сел. Ирэн ждала ответа, я сказал ей, чтобы она передала, что я иду. Затем я пошел в бар и, чтобы потянуть время, налил себе бокал. Я уговаривал себя: не торопись. Подумай. Чего ждать от женщины, которая так тебя презирает и ненавидит? Я отпил из бокала.

Мелькнула еще одна мыслишка, довольно пакостная, но, должен признаться, долго в уме не задержалась. Неделю назад журнал прекратил мне платить за помощника. Если Гвен должны заплатить за эту неделю, то это должен сделать я. Не разумом, а сердцем я понимал, что если я не заплачу, то она соберется и уедет назад, в Нью-Йорк. Другими словами… другими словами…

Другими словами, а при чем тут, собственно, эти мысли? Я допил вино. Одной своей половиной я ненавидел ее, другой — был без ума от нее. Такого со мной еще не бывало. И так сильно я еще никого не презирал. И ни из-за кого не бывал так взбешен. Еще одна порция презрения, и я не выдержу. Я взял трубку.

Голос Гвен звучал ангельским переливом. О Боже!

Она попросила прощенья. Я подумал, что она пьяна, и ничего не ответил, наказывая ее.