«Scorpions». Rock your life - [46]

С новой структурой возник и новый стиль работы. Я впервые стал самостоятельно сочинять. Прежде я и не подозревал, что у меня это получится, и чем больше я старался, тем лучше были результаты. Но лучше всего было то, что я получал от этого огромную радость. После решения Ули во мне загорелась искорка, которая с годами разгорелась в огненный ад.

Я не умел писать и читать ноты и сочинял лишь «нутром». Все, что у меня было, — мое чувство. У Клауса то же самое. Да, он не шибко владел английским, поэтому носил с собой словарик и пытался перевести на английский свои тексты, изначально написанные на немецком. После этого он шел к своим американским приятелям-солдатам и спрашивал, можно ли вообще так сказать. Его первые попытки звучали довольно авантюрно, но нам всем они нравились, в наших творческих мозгах бурлила энергия, и мы были абсолютно счастливы. Можно было продолжать.

Для нашего третьего альбома, «In Trance», вышедшего в 1976 году, я сочинил самостоятельно половину песен. Вторая половина принадлежала Ули, который тоже написал несколько текстов, так как его английский был тогда гораздо лучше, чем у Клауса. А Клаус превратил в песни большинство написанных мною текстов.

СОЧИНЕНИЕ ПЕСЕН ОТКРЫЛО МНЕ НОВЫЕ ДВЕРИ

Три года спустя важное событие колоссально повлияло на будущее нашей группы. Когда в 1978 году от нас ушел Ули, я неожиданно оказался единственным, кто мог писать музыку. Ничего себе! На мои плечи свалился тяжкий груз. Но вместо того, чтобы бояться неудач, я воодушевился. Уход Ули высвободил в нас массу позитивных частиц, и они заставили всех нас отпустить тормоза и дать полный газ. Через несколько месяцев я уже написал целый мешок новых песен. В 1979 году в продажу поступил наш шестой альбом, «Lovedrive», все песни в нем были написаны мной, кроме одной — «Another Piece of Meat» — ее я сочинил совместно с Германом.

Потом все пошло очень быстро. С этим альбомом мы совершили прорыв к международной известности. Он даже занял 55-е место в национальном хит-параде США и впервые принес нам статус золотого альбома. Шум вокруг Crazy Germans, «бешеных немцев», все усиливался. Английский «Melody Maker» назвал «Lovedrive» в числе лучших альбомов года в стиле хеви-метал, и это было сопоставимо с посвящением в рыцари. Даже наша обложка была отмечена как лучшее произведение искусства года. Камень покатился, и весь мир внезапно узнал наши имена. Нас даже пригласили на всемирный рок-фестиваль в Кливленд, где мы впервые играли перед 60 000 зрителей. Что тут скажешь? Мы вошли во вкус, сразу остались в США и сопровождали Теда Ньюджента и «АС/DC» в их турне по США, выступая на разогреве. Чуть позже мы даже стали в Ашлии, родине рок-н-ролла, хедлайнерами для легендарного фестиваля Reading… Я мог бы перечислять еще очень долго.

Но вот что я хочу тебе сказать этим маленьким экскурсом в историю «Скорпионс»: возможно, мы не добились бы таких успехов, если бы рассорились еще тогда, давно, из-за денег, которых у нас к тому же и не было. Поверь мне, большинство групп терпят крах по двум причинам — из-за жадности и эгоизма. Мы, конечно, не самая лучшая в мире рок-группа, но мы сплоченная команда, друзья на всю жизнь, и это дорогого стоит. Когда нас мало кто знал и мы играли на деревенских праздниках, если там были электророзетки, я вкладывал каждый грош в нашу группу, так как она значила для меня больше, чем солидный банковский счет. Именно потому что я смотрел на деньги только как на средство платежа, позже они хлынули ко мне рекой. Благодаря нашему огромному успеху я получил помимо денег от продажи пластинок еще и платежи от GEMA, на которые даже и не рассчитывал. Без особых усилий я внезапно обрел полную финансовую независимость. Денег у меня было в избытке, моя работа, которую я не считал таковой, приносила мне удовольствие. Наконец-то и Маргрет снова могла спать спокойнее. Мечта исполнилась.

Цифры на банковских распечатках обрастали нулями, и я сделал то, что сделал бы, вероятно, каждый — купил дом. Когда родители впервые посетили меня там, они страшно гордились мной. Я видел это прежде всего по сверкающим глазам матери. Ведь такая хижина с точки зрения общества была несомненным символом успеха. Меня такое подтверждение успеха никогда не интересовало, раньше тоже, когда родители часто хвалились мной перед другими, например, так: «Наш Рудольф теперь даже в Америке выступает с концертами!» Наоборот, это было скорее неприятно. Мне не требовались такие похвалы, у меня было все в порядке с самооценкой. Я был сосредоточен и счастлив. И хотя мои родители были довольны, что их сын смог себе позволить такой красивый дом, мне это было практически безразлично. Если бы случилось наводнение и его снесло, я бы больше жалел мои любимые электрогитары Flying V, чем виллу. Честное слово! Все, что мы покупаем себе за деньги — дома, машины, компьютеры, катера и даже гитары, — все это как бы берется напрокат. Все, что находится в моем доме, перестанет быть моим после моей смерти. Конечно, мне приятно плавать по утрам в собственном бассейне, работать в собственной студии звукозаписи (она помещается в подвале дома), но и только. Я купил дом, рассчитывая, что он станет для меня оазисом после долгих и изматывающих турне. Во всяком случае, я думал, что так будет.