Сципион. Том 1 - [216]

Наконец, когда истомленные напряженным ожиданием солдаты совсем пали духом и уже не знали, как им относиться ко всему происходящему, рьяный конь внес на площадь военного трибуна, который сначала обругал ветеранов, а затем прокричал, что проконсул целый час дожидается их в лагере. Чувствуя себя виноватыми за чью-то ошибку, легионеры развернули колонну и понуро последовали за разгневанным посланцем полководца. Впрочем, вскоре они несколько приободрились: им было приятно, что Сципион встретит их не в помпезной обстановке парада, а у них дома, в лагере.

Полководец предстал перед ними как истинный император: восседая в курульном кресле на возвышении трибунала, облаченный в боевые доспехи, окруженный ликторами и легатами. В душах солдат раздался сладостный стон: двенадцать лет не доводилось им видеть подобного зрелища! Теперь же они вновь ощутили себя римскими воинами, а следовательно, гражданами и, значит, полноценными людьми.

Множество глаз жадно изучало Сципиона, но тот сделал вид, будто заметил солдат лишь тогда, когда они выстроились под знаменами своих манипулов. Тогда он сказал: «Наконец-то я вижу перед собою воинов», затем поднялся, подошел к краю площадки и обратился к строю с речью.

В поведении и словах Сципион четко выдерживал позу величавой внушительности, ни в чем не преступая должной меры, и благодаря этому производил на легионеров цельное впечатление, свободное от каких-либо подозрений в наигранности.

«Я приветствую вас, мои давние соратники, — сказал Сципион, — я ожидал этой встречи, мечтал о ней с момента нашего расставания, но время для нее настало только сейчас, ибо не в моем характере рассыпать впустую слова и сорить чувствами, а прежде я ничего реального для вас сделать не мог. Теперь же положение круто изменилось: я веду войско в Африку, чтобы, наконец, дать достойный ответ за «Канны». И кому же, как не вам, явить возмездие врагам! Итак, я добился от сената позволения включить вас в свою армию! Когда-то мне удалось спасти ваши тела, ныне же я пришел, чтобы возвратить вам души, погребенные под тяжким грузом пораженья! Все желающие сражаться вместе со мною могут сегодня же записаться у моего секретаря Гая Цицерея, но предупреждаю, что вам предстоит еще тщательная проверка».

После столь претенциозного напористого вступления Сципион сменил тон и в разговорной манере, простым языком поведал солдатам о своих делах в Испании, Сицилии и в сенате, постоянно подчеркивая, что все они объединены единой целью — наступлением на Карфаген. Потом Публий стал расспрашивать легионеров об их жизни на чужбине, терпеливо выслушивал многочисленные жалобы на несправедливое отношение к ним государства и нежелание таких полководцев, как Марцелл и Валерий Левин, вникать в их беды. Далее он напомнил им эпизоды давних сражений, где бился бок о бок с ними, назвал по именам многих присутствующих и восхвалил их подвиги. Спустившись с трибунала, Публий обошел солдатские ряды и непосредственно поприветствовал некоторых соратников, а престарелого примипила Авфидия и вовсе обнял, как брата. От этих сцен солдаты расчувствовались, на их глазах показались слезы, а в сердцах возродилось тепло, вытеснившее холод обиды.

Потолкавшись в толпе, Сципион возвратился к ликторам и легатам и закончил речь столь же торжественно, как и начал. Он рассказал о значении предстоящего похода, предполагаемых трудностях и грядущей славе, а соответственно — и о требованиях, которые налагает поставленная задача на участников экспедиции.

В ближайшие дни Сципион лично осмотрел каждого ветерана каннской битвы и из тех, которых признал годными, сформировал основу двух легионов, пополненных затем добровольцами и молодежью. В итоге у него оказалось вполне качественное тридцатитысячное войско, состоящее из римских граждан и италийских союзников. Этого, конечно, было маловато, но в целом он мог быть доволен своей деятельностью в Сицилии, особенно если учесть, что поход готовился почти без привлечения государственной казны.

Пока сам полководец занимался легионами, Гай Лелий приводил в порядок флот, а претор Марк Помпоний оснащал армию продовольствием. Такая параллельная организация работ позволила приблизить тот день, когда экспедицию можно было считать снаряженной, поскольку оставались лишь мелкие недоделки из числа тех, каковые невозможно полностью устранить при самых тщательных сборах.

Настала пора готовиться к отплытию. За суда и экипажи отвечал Лелий, а посадкой солдат руководил сам Сципион. Все погрузочные операции происходили при великом скоплении зрителей, пестревших на берегу вокруг всей гавани, как цветы на лугу. Множество любопытных стянулось в Лилибей, чтобы поглазеть на грандиозное зрелище, другие пришли сюда, желая хоть как-то приобщиться к предстоящим великим событиям у самого их истока. Присутствовали здесь и официальные делегации от сицилийских городов, дабы выразить почтение римлянам и лично Сципиону. Несомненно, скопление десятков тысяч посторонних людей в какой-то степени мешало сборам войска, однако Публий поощрял такое внимание к походу в расчете на то, что оно будет способствовать укреплению духа и гордости солдат.