Счастья тебе, дорогуша! - [42]

– Я даже не знаю. Не уверен, – отвел он глаза, и по его красивому лицу пробежала тень. – Смотря с чем сравнивать. Если с чувством к тебе… то это сложно. После того выпускного вообще что-то поломалось во мне, но думаю, я все-таки любил. Была у меня одна… целых три года.

– Ты думаешь, ты все-таки меня любил?

– Да. Я был твоим первым мужчиной. Ты вообще помнишь? – нахмурился он. – Или ты тоже считаешь, что это все было так, первая глупость юной дурочки?

– Тоже? – удивилась я. – А кто еще так считает?

– Я, – зло ответил он. – Я так считал.

– Но почему? Не из-за этого же выпускного? – поразилась я.

– А почему нет? Стоило мне отвернуться, оставить тебя с компанией, как ты тут же меня предала.

– Это не я тебя предала, – улыбнулась я. – Это шампанское вперемешку с водкой тебя предали. А я, кстати, даже не знала, что мне туда мальчишки подливают. Так ты все-таки меня любил? Ты тогда хотел, чтобы мы помирились?

– Какое это теперь имеет значение? – отвернулся Яша. Он вышел на мой балкон и закурил.

– Очень большое, – я набросила на плечи халат и вышла за ним. Солнце пробивалось сквозь густую листву напротив моего окна, нагревая и без того жаркий воздух. Мне нравилась жара, это было как раз то, без чего мне было очень нелегко в Москве. Тот, кто вырос на море, под солнцем, трудно привыкает к серому небу над головой.

– Да, я тебя любил. Но тех времен уже не вернуть.

– Это да, – согласилась я. – Просто я прожила столько лет, думая, что ты бросил меня, что ты совершенно меня не любил. Может быть, ты вообще просто играл со мной, развлекался.

– Что? – возмущенно обернулся он.

– О, милый мой, чего я только не передумала тогда. Каких только версий не выдвигал мой помраченный разум. Я почти свихнулась. И я ведь почти уже решилась поехать в Киев и умолять тебя меня простить, представляешь?! Вот это было бы шоу.

– Ты… это правда? – поднял брови Яша.

– Меня остановило только одно.

– Что?

– Твои слова.

– Какие слова? – нахмурился он.

– Ты не помнишь? Как же ты мне тогда сказал? – задумалась я. – Вот смешно, тогда эти слова жгли меня как раскаленное железо, а теперь я даже не могу вспомнить. Нет, подожди: «Я никогда даже близко не подойду к такой девке, как ты».

– Девке? Я так сказал? Я не мог так сказать!

– Как раз так и сказал, и именно ты. Ладно, это уже не важно.

– Нет, важно. Ты имей в виду, что я так не думал.

– Да? Теперь я буду знать. – я рьяно жестикулировала, отчего мой халат распахивался и запахивался, раздражая его. Он подошел ко мне, решительно развязал пояс халата, просунул руки под него и, хитро улыбнувшись, кивнул:

– Продолжай. Что ты говоришь?

– Что теперь я смогу вспоминать тебя таким, как сегодня. А не таким, как тогда.

– Ну, может быть, тебе станет легче, если я скажу, что все-таки приезжал к тебе.

– Что-о? – раскрыла глаза я.

– А то! Все лето я злился как черт. Но думал, что осенью-то я тебе задам жару. Я-то думал, ты приедешь в Киев, поступишь, я тебя найду, сделаю так, чтобы мы случайно встретились. А ты…

– А я не поступила. То есть поступила, но…

– Но не в Киеве, поганка такая. И я поехал в Бердянск. А твоя мама сказала, что ты уже очень хорошо устроилась, и чтобы ноги моей не было в твоей жизни и все такое. В принципе, права была старушка. Видишь, как оно все у тебя сложилось.

– Ага, – уныло кивнула я. – Сложилось.

– А что, я всегда знал, что ты очень талантливая. Правда, не думал, что ты в бухгалтеры подашься. У тебя же характер легкий, праздничный. Тебе бы и работу такую, чтобы… да что там, уж что есть, то есть. Зато теперь ты бизнес-вумен, куда деваться. Сама стоишь на ногах.

– Ну да, – еще более уныло согласилась я.

– А что, я это очень уважаю. Когда женщина в состоянии сделать себя сама. Тем более в Москве. Нет, правда, уважаю.

– Я уже поняла, – постаралась оборвать я его. Все-таки гораздо приятнее принимать знаки внимания, если они тобой заслужены. А я потратила всю свою жизнь на то, чтобы так и не разобраться в отношениях с собственным мужем. Карьера, работа – все это только пыль у дороги, на обочине которой я сижу и плюю в небо. Что делать дальше – даже и не представляю. Но время все расставляет по местам, и через несколько дней я займу свое место согласно плацкартному билету. Верхняя полка, боковая, других не было. Лето. Лучшее время на юге, и мне не хотелось бы терять это время на ерунду типа разговора о моей псевдокарьере. Яша думает, что я спешу вернуться к своей лучезарной жизни в Москве – что ж, тем лучше. Оставим после себя хорошие воспоминания. Пусть он знает, что любил яркую, сильную, талантливую женщину. А сами потихонечку поползем зализывать раны, полученные в боях за место под солнцем.

Наш странный, бурный роман, так сильно похожий на курортный (в том числе и за счет, собственно, курорта), протянулся до самого последнего гудка моего поезда, подкатил, как волна морская, к самым пальцам и откатился обратно, оставляя за собой четкий след на мокром песке. Там, на летнем песке возле теплой воды, остались жаркие объятия, неосознанные обещания чего-то там несбыточного, невозможного для нас обоих. Здесь, в тамбуре вагона с выбитым окном, было накурено. Воздух иссохся, пока болтался между городами, а белье пахло несвежестью и было влажным на ощупь.