Счастливые Земли - [8]

— А на востоке и севере леса. — Фарш смачно сплюнул в воду. — Нам же только на запад.

— На востоке — Колонна, — напомнил Родинка. — Я лучше по болотам побегаю, чем вернусь. Да и тот берег мне доверия не внушает. А тут интересно!

— О да! Живой пейзаж, — фыркнул Фарш. — Мне уже надоело по кочкам прыгать. Ноги болят.

— Сегодня будем рыбу есть. — Рыбак склонился над водой, с интересом разглядывая завихрения у берега. — Надеюсь... Течение сильное. Переплыть все равно не смогли бы. Да и нам вниз по нему идти надо.

— Рыба — это хорошо, — зажмурился Родинка. — Если честно — все хорошо. Если у тебя что-то болит — значит, ты еще жив. И это не может не радовать!

— Пошли, — скомандовал Лесоруб и поднялся на ноги. — Хоть куда-нибудь да придем...

— Хочу под сосны! Плюхнуться на прохладный мох, руки раскинуть и глядеть вверх, пока не надоест, — поделился с товарищами Медведь.

— Будет тебе и мох и сосны... Все будет. — Мудрый поправил шлем. — Голова чешется, не могу больше!

— Мы идем или лясы точим? — Фарш нетерпеливо оглядел воинов.

— Вперед, к соснам! — хохотнул Родинка и, выхватив у Лесоруба алебарду, пошел искать дорогу.

— Мне все интересно, кто это был ночью, — неожиданно произнес Мудрый.

— Дух Болот, да. Нам в том селении о нем рассказывали. Он небось лягушек и хоронит, — оскалился Фарш.

Первым засмеялся Рыбак, следом за ним гулко захохотал Медведь, а потом не выдержали и остальные. Даже Фарш, глядя на товарищей, не смог удержаться от смеха.

— Уроды! — крикнул издалека Родинка. — Вы о чем? Я тоже поржать хочу!

— Иди давай, — весело бросил ему Лесоруб и зашагал следом.

Путь по топям продлился еще два дня. Солдаты брели вдоль петляющей реки и тщетно высматривали следы жизни по обоим ее берегам. Один раз на противоположной стороне Фарш заметил прогнившую лодку без весел. А Родинка нашел на болоте старую могилу. Больше никаких следов человека не было.

Под конец третьего дня вдали показалась полоса леса. Странно это смотрелось. Черный горизонт, в который упирается зеленый ковер болот. Воспрянув духом и решив не останавливаться, пока не дойдут до деревьев, солдаты прибавили шагу.

Заночевать под кронами не удалось. Когда до леса оставалось не больше часу пути, путь странникам преградила протока, шириной шагов в двести. Сил на переправу уже не было, да и стремительно темнеющее небо убедило друзей остановиться на ночлег именно здесь.

Разбудил солдат страшный вой, раздавшийся рядом со стоянкой. Ночную тьму разрывали нечеловеческие вопли ярости, боли и отчаяния. Всполошившись, воины схватились за оружие, но никто не рискнул подняться и взглянуть на происходящее.

— Что за дрянь? — прошептал Лесоруб, тщетно силясь разглядеть что-либо сквозь заросли осоки.

— Дерьмо какое-то, — процедил Рыбак. Он и Родинка как раз несли вахту, когда тишину болот разодрали истошные крики. — Не больше тебя знаю.

— Я бы не высовывался, — зло заметил Фарш, увидав, что Рыбак осторожно приподнимается.

Неожиданно близкий вопль отчаяния и ужаса бросил храбреца на мох.

— Лежи, дурак! — прошипел Фарш. Лицо воина перекосила страшная гримаса. — Только высунись!

Рыбак не ответил, он ничком лежал на земле и беззвучно матерился.

— Может, мимо пройдет? — с надеждой прошептал Родинка.

Остальные молчали, напряженно вслушиваясь в ночной шум. Вдруг в нескольких шагах от них раздался отчетливый шелест.

— Ах ты! — взвыл Фарш и, выставив перед собою меч, словно взлетел в воздух. Повернулся к источнику шума, опять выругался, и болота потряс еще один зловещий крик.

— Идиот, — взревел Медведь, но тоже вскочил на ноги. Через пару мгновений к бою был готов весь отряд.

От места их ночлега стремительно удалялся объятый алым ореолом человеческий силуэт. А с берега, шагах в тридцати от солдат, в погоню сорвалось несколько зеленых огней. Ночь опять потряс жуткий вой.

— Уходим отсюда, — напряженно бросил Фарш. — Эти твари сюда вернутся!

— Постой, — поднял руку Мудрый.

Жертва и загоняющие ее существа стремительно удалялись в глубь болот. Беглец отчаянно петлял в разные стороны, оглашая округу воплями отчаяния, а ему вторил зловещий хохот преследователей.

— Думаю, им не до нас, — произнес Рыбак. В свете луны его лицо приобрело мертвенный оттенок, и Лесоруб даже попятился от товарища.

— Как они быстро-то... Летят? — с трудом выдавил из себя Медведь.

— Мне надоели эти места! — с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, сказал Мудрый, и солдаты обернулись на приятеля. Подобное проявление эмоций у седовласого для ребят было в диковинку. — Я больше не могу здесь быть! Я с ума сойду! Это проклятые места! Проклятое болото!

— Тише, Мудрый! — попытался успокоить его Родинка.

— Он прав. — Фарш все еще настороженно глядел за удаляющимися огоньками. — Еще немного, и я тоже с головою попрощаюсь. Никто не обосрался?

Родинка не удержался от улыбки, да и Мудрый очнулся.

— Я вроде нет. Но не уверен, — поделился Рыбак.

— Ушли, похоже. — Лесоруб, щурясь, пытался разглядеть среди болота огоньки безумных духов. Словно в насмешку над его потугами над топями пронесся далекий вопль, а следом за ним ночь пошатнул протяжный, басовитый стон. Но к последнему солдаты уже привыкли.