Счастливые дни в аду - [25]

– Так это был ОН. Но как?

– В семье Дурслей была какая-то ссора, и в конце ее мальчик выбежал из дома. С тех пор его никто не видел.

– С каких пор?

– Три дня, – мистер Уизли опустил голову под пронзительным взглядом жены.

– Так. Что мы должны сказать детям? – наконец вздохнула рыжеволосая женщина.

– Возможно, мы могли бы держать это в секрете… – неуверенно ответил Артур.

– Артур. Они умеют ЧИТАТЬ, и у них много друзей. МЫ должны сказать им, или они сами узнают.

– Ты права, Молли, как всегда, – кивнул мистер Уизли.

– Мам, что случилось? – неожиданно прозвучал сонный голос с лестницы.

На верху лестницы стоял Фред, протирая глаза.

Родители обменялись многозначительными взглядами, и мистер Уизли сказал:

– Твоя мама все расскажет за завтраком, – игнорируя взгляд жены, он поцеловал ее в лоб. – Сейчас я должен идти. Увидимся после обеда, дорогая.

– Ты имеешь в виду, вечером, – нервно пробормотала миссис Уизли. – Или ты собираешься поспешить домой?

– Это не моя вина, Молли, – извинился мистер Уизли.

Оба вздохнули.

– Я знаю. Иди, – сказала она, наконец.

Когда муж вышел из дома, миссис Уизли почувствовала руку на плече.

– Что-то случилось, мама? – тихо спросил Фред.

– Гарри пропал, Фред, три дня назад.

Фред замер. Его рука задрожала.

– Нет. Это неправда… Мама, скажи, что это неправда… что сделает Рон, если?..

– Что я сделаю? – спросил новый голос.

Это был Рон.

Миссис Уизли и Фред стояли в полной тишине. Они не осмеливались что-либо сказать.

Рон стал подозревать что-то.

– Эй, да что же происходит? – он удивленно поднял бровь. – Что случилось? Мама?

– Дорогой, поди сюда, – ответила миссис Уизли и крепко обняла смущенного сына. – Гарри пропал… три дня назад, – пробормотала она в ухо Рону. Ей потребовалась вся сила, чтобы удержать внезапно обмякшее тело сына от падения.

– Сядь, милый, – тихо сказала она и с помощью Фреда усадила Рона на стул. Оба мальчика были ужасно бледными, но Рон был в худшем состоянии.

– Он… он же не умер, правда? – дрожа, спросил Рон.

– Мы не знаем, дорогой.

– Это был Вы-знаете-кто, – это не было вопросом.

– Этого мы тоже не знаем, Рон. Но я весьма уверена в этом.

Она крепче обняла и стала укачивать сына.

– К сожалению, мы не знаем.

– Я не хочу, чтобы он умер, мама! – беспомощно закричал он. – Он не умрет, мама, скажи, что он не умрет? -повторял он снова и снова, и тело содрогалось от тихих рыданий.

– Он не умрет, Рон. Конечно, нет, – миссис Уизли осторожно погладила сына по голове. – Он вернется, вот увидишь!

И, не в силах сдержать слезы, она зарылась лицом в его волосы.

– Он вернется.

Глава 5. Достоинство до конца

Снейп чувствовал, что никогда еще так сильно не мучился, хотя он всего лишь стоял рядом с Волдемортом и наблюдал за пытками в основном молчащего Гарри в течение многих часов. Он заметил, что физические истязания было труднее всего бессильно наблюдать, даже хотя он точно знал, что проклятья гораздо болезненнее и мучительнее. Но просто видеть, как кто-то касается Гарри руками, нанося ему вред, было крайне невыносимо. Он никогда не чувствовал такого раньше: сердце частило, ладони вспотели, тошнота душила горло, и он мучился. Мука. Это было странно, никто его даже не касался, а он все равно мучился, его терзала абсолютно физическая боль.

Они заставили его наблюдать «работу» Эйвери бритвой, за все больше и больше увеличивающейся лужей крови под слегка дрожащим и полностью обнаженным телом. Иногда Гарри открывал глаза, ища взглядом поддержки, и, очевидно, чувствовал облегчение, когда ему ловил его взгляд.

Но, так или иначе, каждый разрез мучил Снейпа сильнее, чем проклятья, избиения, Круциатусы, которые он получил в течение собственных пыточных сессий, и чувствовал, как его сердце разрывается пополам.

– Ааааааа! – застонал Гарри, когда Эйвери осторожно раскрыл очередной разрез пальцами. Снейп съежился.

– Ай, ай, Северус. Тебе не нравится мое маленькое представление? Почему? Я помню время, когда такое представление доставляло тебе удовольствие! Я запланировал его только для твоего удовольствия!

Снейп отчаянно смотрел на лицо мальчика, он не хотел разговаривать об этом с Волдемортом, не хотел вспоминать прошлые грехи; нынешняя ситуация была достаточно мучительной, и больше всего он не хотел разговаривать с Волдемортом или с кем-нибудь еще.

– Почему мне кажется, что я уже видел очень похожую сцену? Ты, трусливо смотрящий на мальчика… более смелого мальчика, чем ты когда-либо был… У тебя тоже чувство дежа вю, Северус?

Слова Волдеморта проникли в сознание, усиливая его собственные воспоминания и мысли, и Снейп должен был бороться, чтобы не выдать своего отчаяния. Проклятый ублюдок был прав. Он был трусом. А поведение Гарри было действительно таким же, как у Квайетуса. Но он уже давно заметил это, в самом начале всего этого…

В течение сессий пыток и разговоров в камере Гарри вел себя так похоже на Квайетуса, единственного человека, которого Снейп действительно ценил и любил всем сердцем, Квайетуса, маленького и умного Квайетуса, сердечного и заботливого Квайетуса, который стоял перед Темным Лордом, истекая кровью и шатаясь, но без страха говоря: «Я никогда не буду Вашим», и он был прав.