Счастливого пути! - [2]
— Налево, к шесту с зеленым флажком, — сказал Иванов: — там начинается картофельное поле.
Рука Иванова легла на руль машины
Он с радостью смотрел на Кутрова, красивое мужественное лицо которого сделалось таким спокойным.
На экспериментальный завод Иванов пришел прямо со студенческой скамьи, горя желанием строить новые, все более совершенные сельскохозяйственные машины, и на каждом шагу наталкивался он на затруднения, которые казались непреодолимыми. Кутров, словно мощный буксир, повлек Иванова вперед. Немногими, удивительно точно подобранными словами, эскизом, как будто так небрежно набросанным на первом попавшемся куске бумаги, старый инженер делал до смешного простым все то, что казалось Иванову сложным, запутанным. Благодаря помощи Кутрова Иванов быстро освоился с заводом, с его задачами.
Мысль о «вездеходном» картофельном комбайне зародилась у Иванова в прошлую дождливую осень, когда никакие машины не могли работать на вязком, насквозь пропитанном водой грунте. Необычные идеи были частыми гостями Иванова. Они кружили голову, но не выдерживали суровой трезвой проверки, производившейся Кутровым. Молодой инженер порою уже говорил себе: «Видно, нет у тебя крыльев, товарищ Иванов. Не найти тебе нехоженых дорог…» И когда пришла мысль о картофельном комбайне, Иванов торопливо прогнал ее: все равно ничего не получится. Но соблазнительное видение возвращалось и возвращалось: в осеннее ненастье, в дождь, вперед и вперед двигается по размытой водой земле комбайн инженера Иванова, не боящийся ничего, спасающий урожай. И однажды ночью, охваченный творческим порывом, Иванов примчался к Кутрову.
Всего ждал Иванов, излагая суть конструкции картофельного комбайна. Но когда он увидел, что у Кутрова дрогнули углы рта, что конструктор старается сдержать улыбку, юноша покраснел и замолчал. Если человек из жалости не хочет показать, что твои мысли вызывают у него только улыбку — это страшнее всего: страшнее открытой насмешки, упреков, сердитых слов. Дальше итти некуда.
— Ну дальше!
— Что же говорить еще… Вам смешно слушать.
— Нет, нет. Я только вспомнил кое-что смешное из своей молодости. Идея хороша. Я помогу вам…
Конструкция машины, о которой ночью рассказал Иванов, недаром вызвала улыбку у Кутрова: столько технически неверного было в рассуждениях молодого инженера. Но Кутров часто говорил, что настоящий инженер должен уметь воспользоваться малейшим зерном хорошей идеи и дать ему развиться полностью. Он сделал это и с идеей картофельного комбайна. Но необычность некоторых важнейших узлов машины смутила его. Кутров и Иванов попросили Смурова принять участие в разработке. А тот внес в дело свою стремительность, азартность, размах…
— Комбайн-амфибия, это, пожалуй, не снилось еще никому! — смеясь, говорил Смуров.
Инженеры долго обдумывали каждую деталь самоходного картофелеуборочного комбайна, который в трудном положении мог бы действовать словно сознательно: очищать в нужную минуту механизмы от грязи, развивать большие усилия в местах, где металл засасывала тяжелая, мокрая земля.
Лемехи машины, впиваясь в почву, подавали комья земли вместе с ботвой и клубнями на первый элеватор, по мере своих сил выбрасывавший весь ненужный груз. Дальше картофель проходил три камеры очистки и уже сухой ссыпался в бункер.
Как давно все это было! Комната в табачном дыму, стол, заваленный трубками чертежей, чей-то нежданный вопрос, вдруг ставивший всех в тупик, отбрасывавший сразу назад, к самым истокам технической задачи, ставивший под сомнение самую возможность осуществления картофельного комбайна-вездехода, думал Иванов, выглядывая из кабины, осматривая поле, казавшееся сейчас бесконечным. Во время испытания сбор картофеля в корзины был не нужен, и Иванов видел, как на черном фоне земли среди луж высятся серые конусы, аккуратно насыпанные лотком, соединенным с автоматически опустошавшимся бункером.
— Отлично берет, — Иванов, улыбаясь, смотрел на стрелку, показывавшую, какой чистый груз каждый раз попадал в бункер.
И вдруг стало труднее. Машину словно кто-то толкал назад, тянул вниз. Стрелка, указывающая нагрузку, лихорадочно запрыгала вокруг красной черточки. Иванов глянул на Кутрова. В кабине было прохладно, но на лице старого инженера выступили бисеринки пота.
Налево, ближе к реке, часть поля была покрыта водой, над которой чуть возвышались ветки полегшей картофельной ботвы. Иванов уловил тревожный взгляд Кутрова, брошенный в ту сторону. Комбайн свернул вправо. Тогда Иванов осторожно положил руку на рулевое колесо и сделал усилие, чтобы повернуть его влево. Руль поддался, но не сразу.
Кутров посмотрел на небольшую худую руку, лежавшую рядом с его рукой. Четко, с необыкновенной яркостью, вспомнился ему один из участков Степного фронта, где много лет назад он не раз сам водил автомашины. Там, у разбитой ивы, на повороте, в кабину шофера садился спутник, всегда новый, иногда очень молчаливый, порою слишком разговорчивый. Он клал на рулевое колесо руку и держал ее так на всем опасном отрезке пути, где пули и осколки пронизывали кабину, били по бортам.
Эта чужая рука — то грязная и загорелая, то чистая и холеная — двигалась невесомо, неощутимо вместе с колесом, словно ее и не было. Но Кутров отлично знал, что в страшную секунду рука случайного спутника твердо сожмет рулевое колесо и спасет машину, вдруг потерявшую управление. Рука Иванова сейчас властно требовала подчинения себе. Кутров мгновение помедлил, потом покорно последовал немому указанию молодого инженера.
