Счастливого дня смерти 2. Убийственный карнавал - [2]

– Но, может, стоит поехать в этот особняк? И тогда он сокроет мои преступления, и еще там написано, что будет вознаграждение.

– Не стоит так легко этому верить…

Хоть я и старался казаться сильным, но понимал, что другого выхода нет. В Японии, конституционном государстве, моя девушка – опасная преступница. Если ее схватят, то приговорят к смертной казни. Она – убийца, которая способна лишить жизни плачущего ребенка. Поэтому я должен защищать Хайну. Я должен защищать ее от этого мира, который отверг ее.

– Эх… – я глубоко вздохнул. Проблема на мою голову. – Ладно, поедем в этот особняк.

– Ура! Будем с тобой в одной комнате! – Хайна обрадовалась и вскинула обе руки вверх. Как всегда, полна оптимизма. К счастью это или к несчастью.

– Я позвоню, а ты пока… – сказал я, глядя на «еду» на столе. На правую руку взрослого мужчины, лежащую на тарелке. – Доедай поскорей.

Хайна открыла рот, измазанный в крови, показала клыки, в разы острее, чем у обычного человека, и невинно улыбнулась: «Хай-на».

Аллергия.

Существуют разные виды аллергии: на яйца, на гречку, на воду и так далее и тому подобное. Ко мне это не имеет никакого отношения, я абсолютно здоров, поэтому я не понимаю чувств аллергиков. И я не понимаю того, что чувствует Хайна. У моей девушки аллергия – «аллергия на отсутствие человеческого мяса»: она не может ничего есть, кроме человеческого мяса. От говядины ее тошнит, от свинины воспаляется желудок, от рыбы – пищевод, если съест овощи, то вообще окажется на грани жизни и смерти. Ее организм способен усвоить лишь воду и человечину.

Когда Хайна родилась, ее родители оказались в крайне затруднительном положении. В младенческом возрасте она питалась лишь материнским молоком, а всякий раз, когда ее пытались покормить чем-то другим, ее рвало. Обследование в больнице не дало никаких результатов, и супруги кормили любимую дочку одним молоком.

Однажды Хайна попробовала нечто другое, нежели материнское молоко. Это был палец ее матери. Хайна с аппетитом сосала палец родной матери. В тот момент родители все поняли: грудное молоко – часть человеческого тела, значит, их дочь может есть только человеческое мясо. И супруги добывали «еду» ради своей любимой дочки. Теперь, когда ее родители мертвы, я перенял эту обязанность. Впрочем, Хайна уже не маленькая и может сама себе добывать «еду», так что мне нет необходимости этим заниматься. Ради Хайны я никогда и никого не убивал. Все, что я делаю, – помогаю ей с «едой», наблюдаю, прибираю. Я мог бы и другие обязанности выполнять.

Хайна ошиблась еще в начале своего пути. Выражаясь иносказательно, это как если решать длинное математическое уравнение, допустив в самом начале ошибку: 2*2=5. Как ни крути, правильного ответа не получишь, так и будешь всю жизнь совершать эту ошибку.

Мой долг – быть парнем Хайны. Я – ее опора.

Через три дня в обед мы стояли перед огромным особняком. Он находился далеко в горах, куда ни глянь – везде горы.

Сегодня утром за нами приехал черный лимузин. Были созданы все условия, чтобы с заднего сидения автомобиля было невозможно разглядеть то, что творится снаружи, поэтому я даже не знаю, в какой мы префектуре, но думаю, что мы все еще на Хонсю.

«На этом позвольте откланяться», – сказал водитель, улыбаясь. Это был парень с узкими глазами, хорошими манерами и мягким выражением лица. Она завел лимузин и уехал.

Видок у меня был простецкий: футболка и джинсы, а весь багаж состоял из одной дорожной сумки. Хайна же была в джинсовых шортиках и светлой рубашке, а челка, как всегда, была заколота заколкой с подсолнухом; багаж состоял из рюкзака и сумки на ремне. Вещей у нее было много: ее плотно набитая сумка выглядела гораздо тяжелее моей, наполовину пустой.

– Ну что, готова?

– Хай-на!

Я снова взглянул на особняк. Он был огромен. Атмосфера ветхого европейского особняка, по размерам напоминавшего старшую школу, которую я бросил.

«Извините!», – крикнул я, стоя перед входом. Дверная ручка в форме льва повернулась и величественная дверь отворилась. А вышла из дверей – кто бы мог подумать! – горничная. Я ожидал увидеть милую улыбку и услышать радушное приветствие: «Добро пожаловать, господин!», но в действительности: «Добро пожаловать. Госпожа Хинамура. Мы ждали вас», – размеренный голос и отсутствие хоть какой-либо эмоции на лице. Я слегка разочарован. Наверное, так и выглядят настоящие горничные.

– Меня зовут Юрири Канасава, – Юрири учтиво поклонилась. Черные волосы до плеч, завязанные белой лентой, тонкие ручки и ножки скрывает униформа, в которой нет ничего лишнего.

– Простите, а вы кто? – спросила она, посмотрев на меня и нахмурив брови. И не удивительно, ведь приглашена была только Хайна, а я – незваный гость.

– Я парень Хайны. Я беспокоился за свою девушку, поэтому приехал с ней, – я старался говорить с улыбкой, и Юрири ответила: «Понятно». Вот и славно. Даже если бы меня сейчас и выгнали, я бы все равно не смог вернуться домой.

– Прошу, следуйте за мной. Господин Ёмидзи ожидает вас.

Юрири провела нас в дом. Мы шли по просторному коридору и разговаривали вполголоса:

– Вот здорово, Ю. Это же горничная, горничная.