Счастливо оставаться - [2]

И умерли в один день.

А так все на свои места встало. Жена-Света своими "антеннами" вроде что-то злободневное уловила и пропала. А мое место - между дамой в горошек и очкариком. Давка солидная, но корректная, ненавязчивая такая. Хвост у меня длинный - в двадцать человекоотпускников. Лето, юга, фрукты-овощи, толпы ненормальных. Если вдуматься, то птицы умней и логичней,- они зимой в жаркие страны улетают. Там зимой жарко. А летом зачем? Летом и здесь как на югах.

Так что один в очереди нормальный человек стоит - Виктор Ашибаев, химик-лаборант. У него начальник идиот, у него жена ушла, у него стресс, у него длинный выходной. Ему надо уехать подальше и там развеяться. Пеплом по ветру. С десяткой в кармане!..

Тоже, кстати, глупость умеренная, порывами до сильной. Как стресс так сразу уезжать! И как будто все должно лучше стать.

А что лучше? Ну, общий вагон. Трудовые, мозолистые пятки в проходе. И, как всегда, боковое место, а там ноги не влезают. И вода скучно-кипяченая, если попить. А если наоборот приспичит, то только на цыпочках, чтобы потом не хлюпало в тапках. Озонносажевый аромат. И где розетка "только для бритв 220 В", как раз ни одна порядочная бритва "220 В" не функционирует. А утром - уже приехали. И выжидай в тренировочных штанах на босу задницу, пока все мамы своим деткам зубки почистят, носики проковыряют, а потом и сами во все городское упаковываться начнут. И ведь с чадами в тамбур выходят - на испуг берут. Это тебе не автобус, попробуй места не уступить - ребенок оскандалится. И выкуриваешь с полпачки, хотя и не хочется. Но просто так стоять без дела у дверей этих как-то плохо. И в последние стометровки рельсов входишь, наконец, ногами "пистолетики" делаешь, стягиваешь подорожные штаны и натягиваешь подматрасные брюки. А стрелок на брюках столько, сколько раз на полке повернулся. А этих разов было много - все-таки жена ушла, и стресс. И брюки уже плиссе-гофре-кордоне. И только одна нога в брючине, а другая еще только в туфле и носке. А поезд-сволочь уже останавливается, а окно-сволочь, как всегда, не закрывается, а уже встречают, заглядывают, "ой!" говорят. И проводник-сволочь ручку трясет и на весь вагон надрывается: "Ты что, паря-сволочь! Веревку проглотил?!"

И куда за десятку уедешь? Ну, до Пети Зудикова.

А он - в ночную. А когда же тогда разговаривать, если не ночью? Не днем же!

Так что это дурная привычка просто - уезжать, как только стресс. Там плохо, где мы. И там не лучше, где нас нет. Все на одной Земле живем, в одной каше варимся. Одни космонавты вокруг колбасятся, сверху смотрят и говорят - красиво!

И пока я все это думаю, очередь впереди меня кончается, а сзади вдвое удлиняется. И очкарик меня по плечу стучит. И впереди уже нет дамы в горошек. А за плексигласом Мальвина в кудряшках голубых сидит и служебно-нежно глазищами хлопает.

Что, мол, молчишь, и улыбка - как у Бельмондо.

Только много вас таких за день. И говори-ка, дружочек, куда тебе надо. И пошлю я тебя туда посредством билета железнодорожного.

А мне уже никуда не надо. Я только себе говорю - нельзя падать в грязь лицом перед Мальвиной.

И тут же падаю в грязь лицом, говорю в динамик ее, на мыльницу похожий, обыкновенную глупость:

- Девушка! На Луну мне, в общем...

Но она и не замечает, что я упал в грязь лицом.

Щелкает своими тумблерами, в свои внутренние динамики бормочет. Потом кивает, поднимает глаза и говорит:

- В общем - нет. Есть в купейном. Будете брать?

Тут срабатывает этот самый рефлекс неприятия глупых положений. А когда он срабатывает, чаще всего оказываешься в еще более дурацком положении. Засыпаешь в автобусе, и тебя толкают на твоей остановке и спрашивают, не сходишь ли ты здесь? Но дверь вотвот закроется, а ты сидишь, как только что с ветки спрыгнул - толком еще не сообразил. И укоризненнодостойно говоришь: "Нет, спасибо. Я знаю. Мне на следующей". И едешь. И бежишь со следующей до предыдущей. А оттуда туда, куда уже бесповоротно опоздал. А там, может быть, в этот момент решается твоя судьба. И все это знаешь, еще тоскливо пробуждаясь в автобусе и чувствуя, как вместе с тобой пробуждается этот самый рефлекс.

Или идешь где-то в незнакомом. Уверенно и бодро идешь. И тебя предупреждают, что пропасть в ста метрах. Ты пожимаешь плечами и продолжаешь раскованно, энергично двигаться куда глаза глядят. И глаза глядят в пропасть через сто метров. И ты прыгаешь в нее солдатиком. Как будто сюда-то и шел, в пропасть и торопился.

Где-то, наверно, сработал рефлекс, когда я Светку решил сделать женой. И вот он, рефлекс, ещё раз сработал! Да посмотри ты на нее как нормальный человек на сумасшедшую! Спроси ты ее как нормальный человек: вы что, с ума сошли?! Или повернись кругом, закрой глаза - и мимо очереди быстрым шагом! В конце концов, первый и последний раз этих людей видишь! Но я говорю:

- Буду брать!

И Мальвина что-то вырезает, что-то пробивает, чтото протягивает в окошко и говорит:

- С вас девять пятьдесят. Отправление послезавтра в девять пятьдесят от Парка культурного отдыха.

И все. И улетела десятка неизвестно на что. Мелочь осталась на метро и газировку. Билет еще. На Луну.