Счастливчик - [154]

К сожалению, встречи оставались все такими же недолгими, на разговоры – всего минут десять – пятнадцать за традиционной чашкой чая перед прощанием. И опять же ни о чем конкретном она меня не просила. Только немного о себе и своей семье рассказала да обозначила основные интриги при дворе. Но даже здесь ничего принципиально нового я не узнал. То, что король мало занимается делами королевства, я и сам видел. Что его брат является центром притяжения оппозиции, даже догадываться было не нужно, и так очевидно. Но король сидит крепко, народ его любит, а на гвардию у самой Шаны большое влияние имеется. Или у ее рода светлейших Гирсу, представителям которого она поспособствовала занять там ключевые места. Любопытно, но не более того. Вроде мое участие нигде не требуется.

А потом грянул гром. Короля Мели отравили. Да так, что целители ничего не смогли сделать. Впрочем, это говорит не об их невысокой квалификации, а о том, что было банально поздно. Король умер еще вечером, а его тело нашли только утром. В смысле не «нашли», он в своих покоях был, а обнаружили, что он мертв, только тогда, когда слуги решились его побеспокоить и напомнить, что в полдень у него намечено какое-то мероприятие.

Вечером он, по возникшей уже традиции, принимал у себя кого-то из студенток, для чего в его покоях накрыли стол с разными закусками и вином. Студенток сначала было много, потом вроде две наиболее приближенные остались – блистательные Анат Йамму и Рахмай Шалиму. При дворе уже шутили, что их взаимная ревность заставляет короля хранить целибат, и делали ставки на то, кто же из них станет фавориткой. Судя по тому, что на столике у кровати остались две рюмки и недопитая бутылка, выбор все-таки был сделан. Но девушки утверждали, что ушли одновременно. К тому же ни у одной не было проблем со здоровьем, в то время как отрава оказалась в вине, и оба бокала содержали его остатки.

Кто-то третий? Но больше никто не был отравлен. То есть версию о непричастности последнего визитера к отравлению короля можно было исключить. Но кто это мог быть? Точнее, это могла быть такая куча народу, что гадать было почти бесполезно.

Ясно, что наибольшие подозрения падали на алезийцев, но обвинить их открыто было бы равносильно объявлению войны. Такое решение мог принять только новый король. Был срочно созван большой королевский совет, а весь двор стоял на ушах.

Наибольший бедлам случился в окрестностях Южного флигеля дворца, где находились покои принца Эллиля. В принципе, логично. Детей у Мели не было, так что младший брат являлся его ближайшим наследником. Странно, что ни он сам, ни его окружение оказались к этому не готовы и теперь судорожно рассылали гонцов и вели переговоры со всеми, до кого могли дотянуться. В приличном штабе на такой случай все планы должны были бы быть разработаны давно, но если у него все советники как Бедур, то ни на какую роль, кроме несистемной оппозиции, они и не годятся.

По-моему, к началу заседания королевского совета они даже с его членами переговорить не успели. А с кем успели, так лучше бы этого не делали. Потому что у собравшихся в тронном зале членов совета лица были крайне кислыми. И мне кажется, что не только скорбь по покойному королю тому виной.

Откуда я это знаю? Так я тоже на этом совете оказался и даже принял в нем участие, хотя права голоса у меня не было. Самому брать пришлось, как и другим сопровождающим королевы Шаны, которая меня туда привела.

Я счел уместным зайти в занимаемую королевской четой центральную секцию дворца – выразить вдове сочувствие. На личную встречу не рассчитывал, написал небольшое и довольно формальное письмо с моей магической печатью (поставил перстнем) внизу и собирался оставить его в приемной. Там же, кстати, раскланялся с министром двора Бунене, выразив ему сочувствие. Помимо трагедии потери друга и сюзерена, на его плечи легла целая куча организационных забот. Даже страшно представить. Тот грустно улыбнулся и даже дружески приобнял меня. Не ожидал. Совсем мужик расклеился. Наложил на него «идеальное самочувствие».

Передал письмо и собирался последовать за министром, но был отловлен смутно знакомой дамой (не она ли в маске меня сопровождала на свидания?) и проведен в кабинет. У короля Мели кабинета не было, то есть помещение, которое так называлось, являлось обычным залом для приемов. А вот у королевы, оказывается, был. Со шкафами, заставленными папками, картами на стенах и чуть не десятком пюпитров, на которых лежали всевозможные бумаги. Шана стояла за одним из них и внимательно изучала какой-то документ.

При виде меня она прервалась и, сделав несколько быстрых шагов, припала к моей груди. Именно припала, а не повисла на шее. Жест был дружеским, доверительным, но без сексуального подтекста. Впрочем, в комнате она была не одна. Там как минимум два десятка гвардейцев находилось.

– Я так рада, что вы здесь. Ничего не говорите. Мертвых не вернуть. Сейчас важнее, кому достанется власть. Я ведь могу на вас рассчитывать?

Не совсем понимаю, что она задумала. Она не королевского рода и может остаться только вдовствующей королевой, а не королевой правящей. Или она боится, что Эллиль ее этого положения лишит?