Счастливчик Джим - [3]

Ох, уж эти вопросы! Диксон закурил сигарету, хотя знал, что не может позволить себе такую роскошь, ибо еще не было пяти, и, значит, время для очередной сигареты не настало. Все эти вопросы, обрушившиеся на него с полгода назад, всплывали сейчас один за другим в его памяти. Да, кажется, это началось в первые дни сентября, месяца через полтора после того, как он стал преподавать в университете.

«Вам приятно навещать меня?» – вот как будто бы первый вопрос, который он мог припомнить. И в ту пору дать на него утвердительный ответ, и притом вполне искренне, было совсем нетрудно.

За этим последовало нечто вроде:

«Как вам кажется – нам легко друг с другом?»

И затем:

«Вы здесь ни с одной девушкой не дружите, кроме меня?»

И, наконец, однажды, когда он в третий раз кряду пригласил ее провести с ним вечер:

«Мы с вами всегда теперь будем так часто встречаться?»

Тогда, кажется, он впервые почувствовал некоторый испуг. До этой минуты, да отчасти и после, он расценивал все это несколько по-иному. Какая честность, какая прямота, думал он, как она упрощает это мучительно сложное дело – водить знакомство с женщиной! Совершенно так же относился он на первых порах и к различным признаниям Маргарет.

«Мне удивительно приятно с вами». «Обычно я не очень хорошо лажу с мужчинами». «Пожалуйста, не смейтесь надо мной, но я считаю, что члены нашего совета даже сами не знают, как правильно они поступили, пригласив вас в университет». Ему тогда это вовсе не показалось смешным, так же, впрочем, как и сейчас. Интересно, как она будет одета сегодня вечером. Он чувствовал, что найдет в себе силы похвалить любой ее костюм за исключением зеленого с разводами платья в сочетании с туфлями из поддельной замши и без каблуков.

Куда же, однако, девался Уэлч? Старикан, как известно, умеет ускользать самым непостижимым образом. Диксон бросился вверх по лестнице мимо мраморных досок, промчался по пустынным коридорам и заглянул в хорошо знакомую комнату с низким потолком, но там никого не было. Тогда он с грохотом скатился вниз по боковой лестнице – он не раз пользовался этим путем к отступлению – и отворил дверь в преподавательскую уборную. Уэлч был там. Он торопливо мыл руки, низко склонившись над раковиной в углу.

– Чуть было не упустил вас, – весело и непринужденно сказал Диксон. – Уж думал, что вы уехали без меня… – и, спохватившись, добавил в последнюю секунду: – профессор.

Уэлч поднял голову. На длинном лице его отразилось беспредельное изумление.

– Уехал? А вы…

– Мы едем к вам пить чай, – разъяснил ему Диксон.

– Мы с вами условились в понедельник, когда встретились за кофе в профессорской гостиной. – Краем глаза он поймал свое отражение в зеркале и был немало поражен открытым, чистосердечным выражением собственного лица.

Уэлч стряхивал воду с пальцев, но при заявлении Диксона руки его застыли в воздухе. Он был похож на африканского дикаря, которому показывают какой-то незамысловатый фокус.

– За кофе?

– Да, в понедельник, – сказал Диксон, засовывая руки в карманы и сжимая кулаки.

– О! – сказал Уэлч и взглянул наконец на Диксона.

– О! Разве мы условились на сегодня? – Он повернулся к несвежему полотенцу на ролике и начал неторопливо вытирать руки, не спуская с Диксона настороженного взгляда.

– Совершенно верно, профессор. Надеюсь, это удобно? Вы не передумали?

– О, вполне удобно, – сказал Уэлч неестественно тусклым голосом.

– Отлично! Я так этого ждал, – сказал Диксон и снял с вешалки свой грязный, старый плащ.

Вид у профессора все еще был несколько ошарашенный, но он оживал на глазах и довольно скоро нашел в себе силы взять свой саквояж и нахлобучить на голову соломенную светло-коричневую шляпу.

– Поедем на моей машине, – предложил он.

– Чудесно.

Выйдя из университета, они свернули на усыпанную гравием подъездную аллею и направились к площадке, где стояло несколько автомобилей. Пока Уэлч шарил по всем карманам, ища автомобильные ключи, Диксон поглядывал по сторонам. Они стояли на краю небрежно подстриженного газона, обнесенного невысокой оградой, за которой тянулось Университетское шоссе, а за ним городское кладбище – сочетание, послужившее пищей для многих ходивших по городу шуток. Преподаватели любили напоминать студентам в своих лекциях об этом месте, где «воздаются последние почести по заслугам», в то время как некоторое сходство между обязанностями могильщиков и жрецов науки было подмечено далеко не одними только студентами.

Диксон смотрел, как автобус, ходивший до небольшого поселка, где жил Уэлч, медленно взбирается на холм, залитый лучами теплого майского солнца. Он готов был поклясться, что автобус достигнет цели куда быстрее их. Внезапно над самой головой Диксона раздалось пение, чрезвычайно похожее на рев. Такие звуки умел извлекать из своей глотки, кажется, один только Баркли, профессор музыки, и, вероятно, это он и был.

Минуту спустя Диксон сидел в автомобиле и прислушивался к другим звукам, похожим на звон надтреснутого дверного колокольчика: это Уэлч пытался завести машину стартером. Звон колокольчика перешел, замирая, в тонкое дискантовое жужжание, которое, казалось, немедленно получило резонанс во всех решительно частях машины. Уэлч снова нажал на стартер. На этот раз Диксону показалось, что кто-то изо всей мочи колотит палкой по пивным бутылкам. В ту же секунду Диксона с силой прижало к спинке сиденья, а горящую сигарету выбило у него из руки, и она провалилась в какую-то щель. Колеса отчаянно заскрежетали по гравию, и машина рванулась вперед, прямо к газону. Уэлч срезал край газона и лишь после этого свернул на подъездную аллею. На первой скорости они подкатили к шоссе. Оглушительное урчание мотора привлекло к себе внимание группы студентов, замешкавшихся на маленькой крытой площадке возле при-вратницкой, где вывешивались объявления спортивных команд. Почти все студенты были в желто-зеленых университетских шарфах и все как один уставились на проезжавший автомобиль.