Счастливая Женька. Начало - [81]

Вышла только, когда стало трудно дышать от горячего пара. Разворошив всю сумку в поисках чистой одежды, она с удовольствием натянула любимые джинсы, тонкий свитерок из розовой ангорской шерсти и, уложив волосы феном, позвонила Главной. Состоялся телефонный разговор, во время которого Евгения Шаповалова сообщила своей начальнице, что срочно увольняется, заявление, если угодно, оставит своей коллеге Терещенко Катерине, проживающей с ней в том же общежитии.Самолично приехать и его вручить, а тем более отрабатывать установленные законом две недели, увы, не имеет никакой возможности. – Семейные обстоятельства, – вежливо и терпеливо пояснила Женька, – Требуют моего немедленного возвращения на родину.

– А как же обходной лист? – повысила голос начальница. Вместо ответа, Женя хмыкнула, сердито разглядывая пустую бутылку.

– Ведра, швабры и тряпки всев наличии, уважаемаяМария Николаевна, да вы и сами это отлично знаете, – наконец проговорила она. Главная тяжело выдохнув, злобно поинтересовалась:

– А как же трудовая книжка? Стаж полгода,…наверное. Женька, уже не стесняясь, засмеялась:

– Дарю! Любому, кто желает, – она почувствовала, что её снова начинает трясти.

– Да мы тебя по статье, да… – начала Главная и осеклась, вспомнив про трудовую. Женя проговорила ещё более вежливо и спокойно:

– И по поводу моего расчета, не беспокойтесь, Мария Николаевна. Распоряжайтесь, пожалуйста, по своему усмотрению. – Не благодарите, не стоит, – вытирая слезы, опять рассмеялась и нажала отбой.

В такси, набрав Ефимовну, она выслушала от неё все, что та думает о таких профурсетках, кидалах и фитюльках, как она.«Ташосталося? Яка така вожжа под хвост тоби попала!?» – возмущенно кричала в трубку Ефимовна, привычно шмыгая носом. Терпеливо дождавшись паузы, Женя сообщила ей, где оставила заявление вместе с коробкой подарков для нее и Аленушки. В конце абсолютно искренне сказала, что ей будет очень не хватать Катериныи её песен. После чегооткинулась на заднем сиденье и выключила телефон.

Женя совершенно точно знала, что нужно ехать домой. Московский период её жизни окончен. И дело не в том, что ей так и не предложили место врача-стоматолога. И даже не в тревожных комментариях матери о странном поведении Димы. И не в пугающих видениях, которых становилось все больше. Причем, как во сне, так и наяву. Дело было в ней самой. Она это чувствовала. Женька просто не могла оставаться дольше в этом городе, в этом положении, в этом состоянии. Она кончилась в Москве, как будто выключили систему питания. Полностью и бесповоротно. Вопрос ехать или не ехать, перед ней не стоял. Вопросбыл ехать или остаться и умереть. Потихоньку сойти на нет… Закончиться, как старой батарейке…Истаять, раствориться, самоликвидироваться.

У девушки хорошее лицо. Да и парень, который с ней, тоже очень милый. Так решила Женька, глядя на своих новых знакомых. Юрик и Тоня увидели Женьку в околовокзальной кафешкеи, спросив разрешения, уселись за её столик. Женька даже не могла вспомнить, кто начал разговор. Вроде Юрик попросил сигарету. Или Тоня спросила который час. Да это и не важно, разговор завязался моментально: легкий, ни к чему не обязывающий и какой-то… расслабляющий. Женьке казалось, что она сто лет была знакома с ними. Ещё удивлялась про себя, бывает же такое! Тут с родными людьми годами не получается выстроить более-менее сносные отношения, а здесь с чужими – и такое приятие, такое взаимопонимание и доверие, что лучше и быть не может. Они поравнялись с её столиком в тот момент, когда Женька, закончив разговор с Шурочкой и удерживая подступающие слезы, доставала из телефона сим-карту, намереваясь её выкинуть. Каким-то неведомым образом, вовсе не склонная к болтовне Женька, как-то незаметно рассказала этим чужим людям почти всю свою московскую эпопею, заполняя паузы в своей истории щедрыми глотками джин-тоника. Благо, время у неё было. Её автобус отправлялся только через два с половиной часа. Давно уже Жене не было так легко и хорошо… Юрик – умный, ироничный и Тоня, ловящая каждое слово, внимательная и понимающая. Женька обращалась к ней, как к собственному внутреннему «Я». Казалось, все, о чем она рассказывает, Тоне хорошо известно, потому, что все это она пережила сама. Ни ей, ни Юрику не надо было ничего объяснять. И это было удивительное чувство, почти забытое! Даже с Шурочкой и Володей было не так, какую-то часть себя она все равно не то, чтобы прятала, но лишний раз старалась не демонстрировать. Юра незаметно, и как-то логически обоснованно, будто по-другому и быть не могло, дважды приносил спиртное. Все было к месту, все было очень кстати. Ненавязчиво, деликатно и в своё время. Давненько Женя не смеялась так легко и беззаботно уморительным комментариям и недвусмысленным шуткам Юры. Давно так охотно не рассказывала малознакомой женщине некоторые весьма пикантные эпизоды своей биографии. «Бог мой, – думала Женька, – Такое ощущение, что мы не расставались с первого класса». Слова вплетались в предложения. Предложения составлялись в абзацы и фрагменты. И лилась очередная витиеватая история. Жене казалось, что если она перестанет рассказывать, то захлебнется. Столько в ней накопилось всего.А Тоня и не перебивала, говорила мало и по существу. Была идеальным собеседником. Заинтересованным, внимательным,немногословным и сочувствующим. По всей вероятности, ребята никуда не спешили, – Живем тут рядом, – неопределенно махнул рукой Юрик. Женя чувствовала приятную усталость во всем теле, похожую на сладкую истому и в тоже время невероятную легкость. Не было и намека на преследующую её несколько дней противную дрожь. Настроение было прекрасным, когда Женя на три секунды закрыла глаза… И когда открыла тоже. Точнее, она просто по инерции продолжала внутренне улыбаться. Когда она не увидела ни только что приобретенных друзей, ни своего рюкзака, она все ещё находилась в благодушном состоянии легкой эйфории. Так как сначала ничего не поняла. Почему-то она оказалась в дальнем ряду кресел, в зале ожидания. Совместно с осознанием вернулась и нервная дрожь. Вздрагивая и тяжело дыша, Женька произвела личный досмотр. Результат был малоутешительным. Кроме рюкзака, исчезла золотая цепочка, часы и мобильный телефон. Зато, как бы в насмешку, цела и невредима быласимка, которую она, прощаясь с московской жизнью, хотела было выбросить. Да в кармашке джинсов лежал совершенно ненужный уже билет. Глянув на часы в здании автовокзала, Женька констатировала тот факт, что её автобус по маршруту «Москва – Ставрополь» ушел больше часа назад. Милосердные Тоня с Юрой оставили ей багажную сумку, значительно, правда, откорректировав её содержимое. Благодаря чему, Женька осталась без шубы, без спортивного костюма и пары-тройки других вещей. Но хуже всего было то, чтоисчез паспорт, карты и вся наличность. Даже та, которая была глубоко запрятана в большой сумке, в потайном кармане. Какое-то время одеревеневшая Женька сидела, неестественно выпрямившись,пытаясь осмыслить случившееся. Мутный взгляд её следил за воробьём, который бестолково летал возле длинного, в пол, грязного окна, регулярно бился о толстое стекло, явно намереваясь, таким вот мазохистским способом, во что бы то ни стало, выбраться наружу. После очередной неудачи, воробьишко переводил дух, на чудовищной по своим размерам и безвкусному исполнению люстре. Лихорадочно подрагивая своим крохотным тельцем, он чистил взъерошенные перышки, разминал судорожными взмахами крылышки, чтобы спустя несколько минут яростно атаковать всей своей тщедушной конструкцией стеклянного гиганта. Женя встрепенулась, точно сбрасывая наваждение, и с трудом поднялась. Она ещё раз убедилась, что с ней явно не все в порядке, так как в настоящий момент более всего сожалела о любимой фляжке, исчезнувшей вместе с рюкзаком. Как бы сейчас пригодилось её содержимое. В пуховике нашлась мелочь, значит можно посетить дамскую комнату. Приведя себя в относительный порядок, она тяжело вздохнула: как бы ни хотелось этого, избежать похода в милицию вряд ли удастся. По дороге решила опять заглянуть туда, где они недавно так душевно сидели, и ещё раз осмотреться. В кафе почти никого не было. У окна, близко друг к другу, сидели двое мужчин-кавказцев, в одинаковых черных кожанках, и о чем-то тихо переговаривалисьмежду собой. Да у бара стояла миниатюрная женщина в голубом кашемировом пальто и в нежно-дымчатой песцовой шапочке. Заглядывать под «их» стол не было нужды, он, равно как и прилегающая к нему территория, великолепно просматривался от самых дверей. Все было чисто, даже полы были недавно вымыты. Оглядывая помещение, она то и дело сталкивалась взглядом с «буфетчицей», как мысленно окрестила Женя хозяйку заведения, в самом деле, являющей собой образ типичной представительницы советского общепита. С какой-то тоскливой безнадежностью заглянула в коробку для мусора, которую увидела в открытую дверь служебного помещения. Ещё раз посмотрела в спину женщины у бара, разговаривающей с хозяйкой. Далее, буквально в одно мгновение, произошло следующее: «Не может быть!» – пронеслось, обрушившись на неё горячей волной узнавания,у Жени в голове. «Девушка! Я вам уже объясняла, никаких сумок и документов мы здесь не находили!» – сочным, с менторскими нотками голосом диктора теле- и радиовещания, обратилась к Жене барменша. В тот же момент женщина у барной стойки повернулась и Женька, вскрикнув, и бросив на пол уцелевшую сумку, кинулась к ней.