Счастливая Женька. Начало - [55]

Сейчас Женя все это в подробностях вспомнила и задумалась. Она сидела в чисто убранной, но неуютной, и, главное, не своей квартире, уставленной разнокалиберной мебелью. В маленькой комнате спала её пятилетняя дочь, с компрессом на шее. Здесь все ещё стоял несильный запах лекарств.Аннушка,разморенная и утомленная доморощеннымиметодамилечения простуды, от втираний, припарок и горячего молока с медом,уснула сегодня рано, её темные волосы, блестящими кольцами, обрамляли лицо, причудливым веером распределялись по подушке и, большими кольцами, свисали вниз. Женя поправила дочери одеяло, прикоснулась губами ко лбу, и, убедившись, что нет температуры, подошла к окну. Вдоль улицы горели фонари, и в детской было светло, как днем. Опять повалил снег, по дороге клубилась поземка. Эта картина напомнила Жене, что и Новый год и всю праздничную неделю после, – она снова глянула на спящую дочь, – как и Анино пятилетие, она встретила в наркологическом диспансере. И отчасти, была этому даже рада. Она не могла бы поручиться, что будь иначе, она бы стояла в теплой комнате, где спала её маленькая дочь в юго-западном районе города Москвы и не готовилась выйти на работу в столичную клинику, а её сын не шел бы на учёбу в престижную гимназию. Всё могло быть совсем по-другому. Гораздо хуже. Настолько хуже, что Женя боялась и не хотела об этом думать. Позже, она, неоднократно, вспоминала именно этот тихий, уютный и невероятно долгий вечер, полный размышлений и самоанализа. И она знала, почему именно этот вечер чаще всего ей вспоминался, когда она думала о своём московском периоде жизни. Он являлся своеобразной точкой отсчета, терминальным этапом её прошлой жизни и капитанским мостиком от дня вчерашнего в день будущий.

Назавтра, к вечеру,приехали Лёня с Димой, с многочисленными покупками, радостныеи счастливые. Димка был во всем новом, с порога,взахлёб, начал рассказывать матери о гимназии, бассейне и одноклассниках. Ужин прошел шумно и весело. Женя, выслушав их, в свою очередь, рассказала, что благополучно прошла собеседование и уже оформляется. Как только пройдет медосмотр, выходит на работу. После ужина, когда дети вышлииз-за стола, Леонид объявил Жене, что им нужно поговорить. Женя моментально напряглась и засуетилась, про себя успев подумать – чего это я, как в дурацкой мелодраме, в самом деле. Вот тогда-то Лёня, отодвинув от себя чашку, и глядя на Женьку ясным и нежным взглядом, сказал, что по его глубокому убеждению Диме лучше жить с ним. Женька, как это часто с ней бывало в чрезвычайных ситуациях, лучезарно улыбнулась, хотя, ситуация, мягко говоря, совершенно к этому не располагала и переспросила:

– Что, прости? – она продолжала улыбаться, как клиническая идиотка, – тут же промелькнуло в голове, – хотя явственно чувствовала, как на голове зашевелились волосы.

– Жень, – мягко ответил Лёня, ты прекрасно слышала, – И если ты не начнешь, как обычно, идти на поводу своих чувств и импульсов, а включишь голову, то согласишься со мной.

– Как ты можешь такое вообще предлагать? – тихо спросила она его. – По-твоему, ребенок – это вещь, которая если не нужна или мешает, то забыл или выбросил, а если надо снова подобрал?

– Послушай, я уже говорил тебе, что сожалею, что так случилось. И потом, к нашему разрыву, ты тоже, мягко говоря, приложила руку. При этом Лёня накрыл своей рукой её руку, от чего задумавшаяся было Женька вздрогнула всем телом, поднялась из-за стола и, скрестив руки на груди, заняла на всякий случай, оборонительную позицию у холодильника. Затем она, не сводя при этом, глаз с Лёни и как бы рассуждая сама с собой, произнесла: «Так вот почему ты уговаривал меня сюда ехать, тебе нужен Димка, сын, наследник! А я думаю, ну надо же, Лёня, какой молодец, и квартиру нам предоставил, игимназию с садиком, и, вроде бы даже к тому, чтобы меня пригласили на собеседование, приложил руку, а ты, оказывается,вот, что задумал…» Лёня тоже встал, ибудто защищаясь от града Женькиных обвинений, поднял вверх рукии оправдывающимся голосом произнес: «Женя, Женя остановись, послушай, – Леонид сел и приглашающим жестом указал ей на стул рядом с собой, который Женька проигнорировала, – Все так да не так, я это делал, в большей степени, конечно, ради сына. Но вовсе не потому, что задался целью отобрать его у тебя, ас тем, чтобы хотя бы раз в жизни поступить так, как лучше не для меня, а для кого-то другого, моего сына, в частности. Понимаешь, ты меня?» «Отлично понимаю, Лёня. Великолепный план, браво! Осчастливить ребенка, забрав его от матери! – Женя саркастически захлопала в ладоши, – Я правильно вас поняла Леонид Игоревич? Ничего не перепутала? Но спешу вас разочаровать, ничего не выйдет, можете не сомневаться!» «Женя! – не дождавшись того, чтобы она села, Лёня тоже встал, – Пожалуйста, давай спокойно все обсудим, никто не собирается забирать у тебя ребенка! Считай, что я просто рассуждал…Или, если хочешь, советовался, – они наконец-то снова уселись друг напротив друга, – Я буду с тобой откровенен, мне уже под сорок, моя жена на восемь лет старше меня, её дочери Марианне, 26 лет. Она получила прекрасное образование, и сейчас живет и успешно строит карьеру в Англии. И как я понимаю, возвращаться не собирается. Вот чего-то такого я хочу и для нашего сына, понимаешь? Я не из вредности или желания испортить тебе жизнь, предлагаю этот вариант, а потому что делать это удобнее, если мы с ним будем рядом». Пока Лёня говорил, Женя успела взять себя в руки, и уже спокойно и уверенно, как о чем-то давно решенном и хорошо известном, заявила:«Лёня, давай, не будем ходить вокруг да около: если все это ты затеял с тем, чтобы Димка жил с тобой, то так и скажи. Мы освободим квартиру в ближайшее время, перейдем в обычную школу, от нас не убудет. Работу если не в этой клинике, так в другой, я тоже могу найти самостоятельно. Но дети будут жить со мной. Если ты допускаешь другой вариант, то даже мысли эти оставь.Очень трогательно прозвучало сообщение о том, как ты решил позаботиться ещё о чьём-то благополучии кроме своего собственного, но прости, мне в это слабо верится. Ты все и всегда делаешь исключительно в своих интересах, – Женя, видя нетерпеливо-возражающие жесты Лёни, спохватившись, добавила, – В этом нет твоей вины, Лёня, просто ты так устроен, вот и все. А вот грустная история о вашем с женой солидном возрасте, который с полным на то основанием, заставляет сомневаться в возможности да и желании иметь общего ребенка, вполне может быть правдоподобной. А тут, надо же, как нельзя более, кстати, родной сын, вполнесебе взрослый и самостоятельный, ни тебе пеленок, распашонок, ни бессонных ночей, ни прочих радостей, так ведь?» Лёня отчаянно хотел что-то сказать и немедленно это сделал, как только возникла пауза: «О чем ты говоришь? Слушай, Жень, я не буду с тобой выяснять отношения, ни к чему это. Но и ты, прекрати, будь добра, изображать меня этаким коварным злодеем, которому нечего больше делать, как только обводить вокруг пальца бывших жен. Да живите вы на здоровье, я же объясняю, что предложил это, только из-за того, что мне это кажется разумным. И тольков том случае, если у нас не возникнет разногласий. Никто у тебя ребенка не отнимает, Женя, Господь с тобой, просто мальчику далеко ездить, у тебя сейчас новая работа, ты, возможно, не до конца представляешь даже, каково это работать не в местечковой поликлинике, а в огромной столичной клинике. Дочка на руках маленькая совсем, – заметив, полыхающие недобрым светом глаза своей бывшей супруги, Лёня замолчал, потом, улыбнувшись, миролюбиво закончил: «Ну, ну, что ж, как скажешь, – Леонид поднялся, и уже выходя из кухни, спросил, обернувшись вполоборота, – Ты ведь позволишь Диме, по крайней мере, приходить к нам? В любое время… Я поговорю с ним, хорошо?» Женя медленно кивнула и осталась сидеть на прежнем месте. Она слышала, как через какое-то время Лёня одевался в прихожей, как что-то негромко говорил Димке, как открылась, а затем и закрылась за ним входная дверь, но она так и не нашла в себе ни силы, ни желания выйти и проводить его.