Счастливая Женька. Начало - [53]

Сначала всё шло хорошо. Правда, Лёне, не очень понравилось, то, что бывшая жена не разрешила ему увезти сына в Москву без неё. Была середина декабря, Женька лежала в наркологии, а Лёня закончил свои дела в Ставрополе и хотел вернуться в Москву к Новому году. Вот тогда-то он, навестив Женьку, и сказал ей, что было бы отлично, если б она разрешила ему взять мальчишку с собой, а она бы с дочкой приехала через неделю или две, когда закончится курс её лечения. Женя отказалась наотрез от этого предложения. Более того, когда Леонид напомнил, что вообще-то он является родным отцомДмитрия и ему для того, чтобы видеть сына и общаться с ним, разрешения кого бы то ни было, не нужны, и, оглядывая, недвусмысленно, лечебное учреждение, где они тогда находились,стены которого были украшены плакатами о вреде алкоголя, наркотиков и профилактике СПИДа, он даже намекнул,наеё, в настоящее время, социально ограниченное и (будем говорить прямо, дорогая, весьмаобщественно неодобряемое) сложное положение, Женя сказала, что вообще откажется от этой затеис переездом в Москву, если Леонид будет настаивать. Лёне в тот раз хватило ума оставить все дальнейшие поползновения в этом вопросе и, стараясь не выказывать своего неудовольствия и разочарования, перевести этот разговор в ничего не значащую безделицу, которая никоим образом не может омрачить их нормальные, человеческие отношения. – Да, – не раз повторял Лёня, – мы перестали быть мужем и женой, но мы же не перестали быть родителями. – Только по-настоящему, мудрые и цивилизованные люди и после развода умеют сохранять ровные и доброжелательные отношения, – говорил он, – Это быдло обливает друг друга грязью, и чуть что лупит по морде, тем самым нанося детям психические, (а часто, к сожалению, и не только психические) травмы, слава Богу, – своим проникновенным голосом вещал Леонид, заглядывая Женьке в глаза, – Слава Богу, мы к ним не относимся. Женя, решила, что не о чем волноваться, её даже несколько усыпил этот Лёнин спокойный и разумный подход в отношении их общего ребенка. – К тому же, – размышляла Женя, – Лёня никогда не отказывался от участия в воспитании Димки, правда участие это до последнего времени, в основном, было материальным, тем не менее, щедрым и регулярным. Женька вспомнила, что он и её бабушке помогал, когда было особенно тяжело, хотя вполне мог этого и не делать. И в этот раз! Сколько Лёня возился с ней, что ему больше нечем было заняться, как только устраивать бывших жен на лечение!? Гораздо больше Жене довелось понервничать со своим вторым мужем, который и слышать не хотел о том, чтобы Женя увозила Аню в Москву. Если в отношении Леонида и Димы, Женька никогда не была безоговорочно уверена в их взаимной любви и привязанности, даже тогда, когда они жили все вместе, то по поводу Сергея и Анечки сомнений не возникало никогда и ни у кого. Эти двое обожали друг друга. Анютка, вне всякого сомнения, была папина дочка, и Сергей, став отцом в зрелом возрасте, когда почти утратил веру, в то, что это случится, конечно же, трогательно и нежно любил дочь. Поэтому и встал на дыбы, когда почти бывшая жена собралась увезти его маленькую принцессу. А его родители и вовсе дали ей понять, что чуть ли не облагодетельствовали её, отказавшись от намерения подать на невестку в суд о лишении её родительских прав. Прошло время, прежде чем Сергей захотел хотя бы выслушать её. Впоследствии, Женька сама поражалась, откуда взялась у неё эта способность к аргументированному и убедительному рассуждению?Каким образом у неё, у эмоциональной, а часто и просто взбалмошной, появились уверенные, логичные и спокойные доводыв защиту своей позиции?Женя помимо прочего, сказала, что никогда не будет препятствовать общению дочери и её отца. А тем более такого замечательного отца, каким является Сергей. – Это было бы очень глупо, – просто и искренне сказала ему Женя. Она рассказала, что хочет так же, как, возможно, и он, начать жизнь с чистого листа, что долго раздумывала, прежде чем решиться на это. В Москве больше возможностей, с этим никто спорить не будет, ей хочется попробовать, и узнать чего она стоит. – И потом, – сказала Женя, – она же не вывозит дочь за границу, да и в Москве она вовсе не собирается оставаться навсегда. Её дом здесь и она это понимает, но, что если у неё получится в столице?! Ведь этот город далеко не всех принимает, и это тоже широко известно. Ну а если, она войдет в число «непринятых», максимум, чем она рискует, это вернуться обратно. Они сидели на веранде, у его родителей, куда она приехала, чтобы забрать Анечку. Сергей молча курил, по появляющимся время от времени желвакам и напряженному, «в одну точку» взгляду, Женя поняла, что Сергей всё еще настроен против. Женя вдруг тихо, но с какими-то металлическими нотками в голосе сказала: «Давай не будем воевать, Сережа, не вставляй мне палки в колеса. Ты можешь, конечно, помешать мне уехать, ведь дочь я не оставлю. Но это будет плохо, очень плохо, её у меня никто не заберет, прости, но даже твои родители это поняли, в конце концов. Нет оснований. Дети все равно будут со мной, а ты решай, какой вариант тебя больше устроит: отпустить и жить дальше, при этом ты всегда, в любое время можешь видеть, слышать дочку, приезжать к ней и она к тебе, или по судебному решению, в строго лимитированное, обозначенное исполнительным листом время? Сергей с остервенением вышвырнул окурок и, наконец, заговорил: «Какая ты умница, как всегда все за всех решила, да? За меня, за детей!? Тебе втемяшится что-нибудь в башку, и все должны жить по твоей указке, так получается у нас? – Мистюков развернулся к ней и заговорил яростным шепотом: «Оснований нет, говоришь? Оснований, милая ты моя,сколько угодно! Ещё не так давно ты сидела в нашей квартире, не просыхая несколько суток, не имея ни малейшего понятия, где находятсятвои дети, и нисколько этим обстоятельством не смущаясь, – Сергей встал, и не глядя на Женю, продолжал, – Тебя разве интересовало, что ели сын и дочь, где спали? А сейчас ты тут разыгрываешь передо мной всю такую из себя мамашу, которая и минуты не проживет без своих деточек. Женя тоже поднялась, и с неявной полуулыбкой, всегда маскирующей у неё особенно высокий уровень тревоги, чувства вины и личного дискомфорта, медленно проговорила: «Я очень хорошо помню об этом и многом другом всегда. По сотне раз на дню вспоминаю, мне и снится этот кошмар очень часто. Поверь мне, больше, чем я сама себя казню за это, вряд ли у кого-то получится, так что ты особенно-то не старайся. Чтобы ты не решил, отговаривать и просить не стану, только все-таки, подумай. Ради нашей дочери, может, сохраним нормальные отношения?Женя ничем не дала понять мужу, что ей известно о получении им звания подполковника и его переводе в Новочеркасск на штатную должность командира батальона. Но сейчас, наблюдая душевные муки Сергея, в какой-то момент она действительно чуть не поверила в то, что он откажется от этого более чем заманчивого предложения, и начнет эту утомительную и многоэтапную тяжбу по ограничению её в родительских правах и передаче ему дочери на воспитание. Но когда он, спустя какое-то время, совершенно с другой интонацией заговорил о квартире, о деньгах и разделе имущества, она, с плохо скрываемым облегчением, поняла, что ребенок остаётся с ней. Женя не могла не отметить про себя своеобразную иронию, сопровождавшую закономерность продвижения Сергея Мистюкова по карьерной лестнице: каждый раз окончание его брака, так или иначе, совпадало с переездом в другой город и присвоением ему нового звания. Что здесь было причиной, а что следствием, поди разберись. Она и не собиралась разбираться, не имела для этого ни времени, ни желания. Женя порядком устала от своей неустроенности, хаоса, в который превратилась её жизнь и постоянного беспокойства в связи с этим. Она хотела уехать, чтобы не видеть больше этого города, этих людей и всей этой опостылевшей среды. На самом деле Женька бежала от себя, своих мыслей ибеспощадного чувства вины. Но тогда она об этом ещё не знала. Как и того, что вряд ли по силам переезду и новой обстановке что-либо кардинально изменить в её жизни.