Счастливая Женька. Начало - [40]

Да, со стороны так и казалось, что все в порядке, но Женька знала, что все совсем не в порядке. Не может быть все в порядке у людей, которым нечего сказать друг другу за новогодним столом. Перед этим, в середине декабря Сергей, наконец, получил звание майора, шумно это отмечал несколько дней, ходил веселый, полупьяный, любвеобильный и задиристо-нахальный. Женя несколько раз отлавливала его у очередного сослуживца и уводила домой. В зависимости от степени опьянения, муж вел себя по-разному, то просто раскачиваясь, останавливался, и, обращаясь к Женьке говорил: «Мадам, я попросил бы вас…», то вдруг, подойдя к подъезду, начинал кричать, так, что прохожие шарахались в сторону: «Солдаты! Солдаты!» Правдами и неправдами Женя заводила его в квартиру, помогала раздеться, отпаивала травяным чаем и укладывала спать. Засыпаяв таком состоянии, Сергей всегда произносил одно и тоже: «Женька, Женька, ах ты ж сука, Женька!» Случалось, что муж отказывался от её напитка с чабрецом и ромашкой, и шумно возмущался:

– Что за отраву ты мне подсовываешь, а, баба Мора?! Ты где этому научилась? В своей вороньей слободке?

Но такие вспышки бывали нечасто, как правило, через несколько дней Сергей трезвел, мрачнел и все больше уходил в себя.

Войдя в квартиру, Евгения услышала запах жареного мяса, который своей непередаваемой остротой и ароматом защекотал ей ноздри. Одновременно три мысли пронеслись в голове Женьки: муж дома, в гостях была свекровь, и то, что ей ужасно хочется есть. На щелчок закрывающейся двери в коридор выбежала четырехлетняя Анечка, наскоро обняв мать, она снова умчалась в комнату. Женя заглянула к сыну, как всегда спросила у него о делах, как всегда услышала: «Нормально», – и вошла в зал, где муж сидел у телевизора, а рядом за журнальным столиком рисовала в альбоме дочка.

– Мама, смотри, какую принцессу мне баба Валя нарисовала! – Анечка восторженно протягивала ей альбом, убирая со лба исчерканной фломастерами ладошкой непослушные темно-каштановые волосы. Женя притянула к себе дочку, машинально приглаживая её великолепные кудри. Перекинулась с мужем ничего не значащими фразами. Сергей выглядел уставшим и задумчивым, не глядя на жену, сказал:

– Там ужин на плите, ещё не остыл, наверное… Я отбивные жарил, иди, поешь… Мать уехала, не дождалась тебя…

Жене почему-то захотелось сказать что-то резкое и обидное. Что-нибудь в том смысле, что вообще-то ужин у неё был (рисовая каша и сардельки), и поэтому нечего тут изображать ангела, спасающего детей от голодной смерти. И насчет свекрови, давно известно, как же! Так любит невестку, что прям, видеть не может. Прокрадывается в дом тайком, как вор, исключительно в отсутствие разлюбезной невестушки. Но ничего такого Женя не сказала. Вместо этого, Женя, чмокнув не ответившего ей на поцелуй мужа в щеку, произнесла тихо и ласково:

– Какой же ты молодец! Так вкусно пахнет, умираю от голода, я сейчас перекушу, затем в душ, потом уложу Аннушку и мы с тобой не спеша, вкусно и обстоятельно попьем чаю. Я таких конфет купила!Аня вскинула на мать серо-голубые глаза:

– А мне конфет?! И Димуле! Ну, пожалуйста! – Женя и Сергей одновременно улыбнулись. Взаимная привязанность брата и сестры находилась под угрозой от этого домашнего, уютного прозвища «Димуля», которое сын не выносил. Что только не предпринимал двенадцатилетний брат Анечки, чтобы отучить её от этого. Он просил, угрожал, объявлял бойкот, а пару раз, когда сестренка так обратилась к нему при его приятелях, он даже здорово ей наподдал, но все было напрасно. Аннушка делала вид, что все теперь поняла, согласно кивала головой, но через какое-то время можно было услышать, как она, открывая дверь к нему в комнату, елейным голоском произносит: «Димуля, а я к тебе, ладно?» Сейчас Аня по очереди заглядывала в лица отца и матери, наверняка уже хорошо зная, какое впечатление производитеё взгляд на людей. Родители давно заметили, что у их дочери цвет глаз часто меняется, и на это влияют множество причин: настроение, освещение, самочувствие малышки. Даже время года и суток имеют значение. Сейчас на них взирали два горных озерца с лазурно-голубой водой и почти невидимыми, но явственно ощущаемыми тревожными перламутровыми сполохами, до времени покоящимися на самом дне.

Женя заканчивала уборку на кухне, когда туда зашел Сергей и, глядя в упор на жену, без всякого предисловия медленно и резко заговорил:

– Тебя опять видели в Московском, где ты увлеченно покупала спиртные напитки в вино-водочном отделе в сопровождении троих нетрезвых друзей, – Сергей протестующе выставил руку, увидев, что Женька собирается что-то сказать. – Подожди, я договорю… Ты ведь понимаешь, что там живут мои родители?! Это село, Женя, все друг друга знают. Ту неблагополучную квартиру, в том числе, равно, как и её обитателей! – Сергей прикрыл дверь на кухню и закурил, – Каково моим родителям, когда им, не первый раз уже, между прочим, сообщают, что видели опять их невестку в пьяном виде в обществе известного всему селу алкаша и дебошира Лешки и его жены, которую, наверное, и родная мать не помнит трезвой? Женя растерянно улыбнулась и примирительно начала: