Счастливая Женька. Начало - [36]

– И чего орёт, спрашивается? Везут тебя в нормальную страну, радоватьсятолько, а он надрывается, вот уж, действительно, – больной! – она обернулась к Женькеза поддержкой, и услышала:

– Ты что ль, здоровая? Что ты понимаешь, вообще, «больно-ой» – передразнила она Марину, – Да он самый нормальный из нас, ясно тебе! – Женька побежала мимо соседки к подъезду.

– Ненормальная! Иди проспись! – услышала в спину, – Да пошли вы все…Ну чего встала, развесила уши – закричала она на дочку, – бегом домой.

Это был завершающий этап перед окончательным уходом Галины Аркадьевны. Долгий, тяжелый и изнурительный. Для всех. Для неё, потому что светлых промежутков уже или не было вовсе, или они были настолько крошечными, что испарялись практически незамеченными. Для Зинаиды, которая разрывалась между долгом, старыми обидами, мужем и сыном. Для Жени, которая почти совсем переехала к бабушке, чтобы за нейухаживать. Для Сергея, которому невозможно было объяснить почему, его жена не находится дома, а смотрит за умирающей бабкой, которая орет дурным голосом от страшных головных болей, которая никого не узнаёт и помочь ей ничем нельзя.Для их детей, которые почти не видели матери и все жили порознь: Сергей с пасынком, которого недолюбливал в военном городке, Анечка с родителями Жени. Если муж уезжал, привозил и Димку к теще и тестю. Когда Зинаида подменяла Женю, Валерий Михайлович, который привозил жену, вторым рейсом отвозил дочку с внучкой к ним домой, и семья ненадолго воссоединялась.

Медикаменты, которые опять передал Лёня через Тусю заканчивались. Женя с ужасом думала, что будет потом. С помощью вездесущей и надежной Туськи удалось отыскать хорошего покупателя на колье, свадебный подарок Элеоноры. На советы матери и той же подруги, что деньги нужны живым больше, чем мертвым, и на пожелание вспомнить, что у неё дети, в конце концов, Женя устало отмахнулась, – зато есть деньги на лекарства, как же вы не понимаете!

Потекли дни и ночи, Женя, бывало, теряла им счет и путала их. Мать подменяла её иногда, но недолго, так как Галина Аркадьевна еду от Зинаиды не принимала, кричала на весь дом, что она хочет её отравить, уколы ставить тоже не давала. Интуитивно распознав шприц, отведенный Зиной за спину, начинала вопить: «Убийца! Убийца! Евгеша, на помощь! Где же ты!» Такая ситуация длилась уже полгода. Женя круглосуточно находилась в режиме ожидания и повышенной боевой готовности.Последниенедели были особенно мучительны, Галина Аркадьевна кричала практическибеспрерывно. Лекарства приносили совсем незначительное облегчение. Иногда Жене казалось, что ещё немного, и она не выдержит. Но выходя в кухню, если бабушка ненадолго засыпала, натирая ей овощи на терке, или выбегая на минутку, чтобы покурить, она всё время невольно замирала и слушала, не проснулась ли бабГаля, не зовет ли её. То чего очень боишься, но точно знаешь, что это случится, все равно происходит неожиданно. Невозможно быть готовым к смерти близкого человека. Она всегда ни к месту, и всегда застаёт врасплох. Женя сидела на бабГалиной кухне и невнимательно слушала мужа, который только что приехал с объекта, а дома ни жены, ни детей, ни горячего ужина.

– Как всегда, то есть у нас это уже обычное дело! – выговаривал Сергей в трубку, – голодный и холодный дом, у меня уже интересуются, женат я, или это какая-то мистификация! А я уже и сам не знаю, вот ты мне ответь, может я уже разведен, а ты просто забыла в известность меня поставить, уведомить так сказать…

Женя нехотя отвечала: «Женат, конечно, женат, ну что я могу сделать…». Сергей уже кричал:

– Сиделку нанять! Сколько раз говорили об этом? Просто нанять сиделку. И всё. Женька чувствовала, что тоже закипает: усталость, хроническое недосыпание, нервное перенапряжение, растущее беспокойство о детях, муже, умирающей бабушке, дали себя знать и Женя со слезами в голосе выпалила:

– Да не сможет ни одна сиделка с ней, пробовали уже! Да и денег едва на лекарства хватает, ты хоть раз поинтересовался, сколько элементарный трамадол или кодеин стоят? А это не самые дорогие препараты. Что ты от меня хочешь? Бросить её и ехать готовить тебе ужин? Мне, ты думаешь легко? Ане в этом месяце три года уже исполнилось, а я где была, да здесь старалась купировать очередной приступ! – Женя уже плакала навзрыд, – Сереженька, я понимаю, что это неправильно, но не могу я её бросить особенно сейчас, когда ей так плохо… – Женя посмотрела в сторону комнаты и скорей угадала, чем заметила какое-то движение там, – Я перезвоню, Сережа…. В два прыжка она оказалась у кровати бабушки. Та сидела необыкновенно прямо в своей постели и, улыбаясь, ласково смотрела на внучку.

– Евгеша, я сейчас во сне видела Женечку. Твоего родного дедушку, ах как он улыбался и махал мне рукой. И только я собралась к нему, он растаял, как облако. И сразу же я увидела, что лечу в самолете, в таком же мы с Николаем в 1980-м году летели в Симферополь, даже кресла такие же. Мы в то лето отдыхали в Крыму. Так вот, лечу я в самолете, а рядом сидит генерал, да такой важный, и говорит мне: «Посмотрите, Галина Аркадьевна, какой чудный город внизу, это наш город. И мы соседи с вами…» Я глянула, а внизу совершенно одинаковые ровные домики, и на каждом имя и фотография жильца. А самолет так низко летит, что некоторые фотографии даже можно рассмотреть, и я все смотрю, смотрю так внимательно, и тут проснулась, – бабушка продолжала улыбаться и всматривалась куда-то сквозь Женьку, – Еремеев Иван Васильевич, – вдруг громко и раздельно произнесла Галина Аркадьевна.