Счастливая Женька. Начало - [115]

– ??? – Людмила, округлив глаза, смотрела на неё. Женя вздохнула:

– Ты знаешь, что мы с Гариком выздоравливаем по 12-шаговой программе?

– Людмила кивнула и Женя продолжала, – А девятый шаг – это возмещение ущерба, – глядя на Людмилу, Женя воодушевилась, – Так вот, я пришла извиниться за тот ущерб, что нанесла ей, пациентам, репутации клиники. Ты знаешь, сколько раз я подводила её: опаздывала, не выходила на работу, являлась с перегаром, умудрялась лечить зубы, будучи нетрезвой. Если бы я только могла, я бы пошла к каждому из тех людей! Я постаралась объяснить, что не делала этого нарочно. Или по какому-то злому умыслу. Рассказала о своем заболевании, и о том, что стала выздоравливать и каким именно образом это делаю. Спросила, чем я могу быть ей полезной. А она долго смотрела на меня, качала головой и вдруг заявляет: «Выходи на работу, хотя бы на пару дней в неделю», представляешь? Невозможно рассказать, что я тогда почувствовала. Наверное, примерно, тоже, что и Гарик, когда разговаривал на этутему со своим отцом. Людмила задумалась, а потом сказала:

– Да, знаешь, такой шаг не помешало бы делать всем нам… Хотя бы время от времени. Евгения улыбнулась, накрыла пеленкой спящего ребенка и обе женщины тихо вышли из комнаты.

– А почему бы и нет, – продолжила Женя, когда они вернулись на кухню, – Наша программа очень терапевтична. Это я тебе, как врач говорю. Многие наши утверждают, что она вообще решает любые проблемы. И тому есть множество примеров. Людмила недоверчиво посмотрела на неё:

– Ты веришь в это? – спросила она. Женя без улыбки, тихо ответила:

– Я в это не верю, я это знаю. Как и то, например, что не всегда все проходит так легко и замечательно, как в моём случае с Ириной. Есть люди, которыммоё, в частности, употребление принесло несоизмеримо больший вред. Это мама и, конечно, дочь. Вообще, ближайший круг, родители и дети – это наиболее уязвимые и страдающие люди. Им возмещать ущерб я буду до конца жизни.

Людмила узнала, что Гарик по-прежнему, работает на стройке. И кроме этого, вместе с приятелем они выполняют заказы по мелкому ремонту. Рассказала, что они хотят открыть группу поддержки зависимых людей у них, в Михайловске. И что, уже есть человек шесть местных, которым приходится ездить в Ставрополь на группы. Она вытерла мокрые руки и вздохнула:

– А это сложно, понимаешь? – взглянула она на Людмилу, – У пьющего человека, кроме долгов ничего нет. Ему уже, как правило, никто не верит, и нигде его видеть не хотят. Даже в нашей книге прямо говорится, что алкоголики малопривлекательная публика. А значит, пока он не станет трезветь, денег ему взять негде. Без поддержки он не справится. Такой поддержкой может стать группа, а её в Михайловске нет. Вот и получается замкнутый круг. Но мы уже отправили документы в Москву, сейчас ищем помещение, – Женя, наконец, присела, и отхлебнула чай.Людмила молчала, переваривая услышанное, а затем, сказала:

– Это так здорово, Женя… И не только то, что вы делаете, хотя это, безусловно, очень важно, а то, как вы изменились! Ты сама-то замечаешь? – Ты и выглядишь по-другому совершенно… Я тебя не видела такой, – Люда покачала головой, – Нет, конечно, чувствовалось в тебе всегда некая сила, потенциал, но уж очень глубоко все это былозапрятано, – она улыбнулась и развела ладони, – У меня просто нет слов, какие вы молодцы!

Неожиданно для себя, Людмила осталась у Жени дольше, чем планировала. Вечером пришел с работы Гарик. Откуда-то прилетело спонтанное решение жарить шашлык. Уйти было невозможно. Женя говорила, одновременно разделывая мясо, и начиная чистить овощи:

– Мясо хорошее, свиная шейка, – комментировала Женя, – Поэтому долго мариновать не будем, – объявила она Людмиле, которая сидела тут же, с Альбертиком на руках, – У насвсе соседи внизу жарят, никаких проблем. Оставайся,Люда, посмотри, какой вечер чудесный.

Гарик и Женя смеялись, болтали, перебивая друг друга, и в целом, вели себя так, будто только что освободились из заключения. Женя сама призналась, что знает, для обыкновенного человека, их бьющая в глаза, кипучая энергия выглядит немного странно. На самом деле, они с Гариком просто наверстывают упущенное время.

Сидели долго, расходиться никому не хотелось. Говорили обо всем на свете. Людмила подумала, что давно ей не было так уютно и хорошо. Никакой спешки, беготни и нервотрепки. Никаких звонков, отсроченных платежей и командировок. Нет, они ездили, конечно, отдыхать с Алексеем Игоревичем. Но её муж предпочитал дорогие, желательно, европейские курорты. И сопутствующий им повышенный уровень комфорта. Они с ним выезжали не реже трех раз в год. Людмиле там не нравилось. Она кожей чувствовала свою неприкаянность и отчужденность. Все ей казалось ненатуральным и фальшивым, начиная от улыбок и экскурсий и заканчивая дутыми акциями и едой. А этот вечер, ей напомнил почему-то одновременно студенческие годы и родную Грачевку.Эта теплота и душевность, ощущение единения со всеми, с собой, с Вселенной,была,оказывается, давно знакома ей. Но почти забыта. А ведь тоже самое она чувствовала, в ту пору, когда студентами они ездили «на картошку» и вот так же собирались у огня. Или когда вся её семья усаживалась на веранде в их большом и теплом родительском доме. – Да, точно, – вспоминала Людмила, – была такая же добрая атмосфера, как сейчас. – Почему это, интересно? – думала Людмила, – Ведь мы не родственники и не старые друзья? – Они тоже настоящие, – вдруг осенило её, – Такие, какие есть, ничего из себя не корчащие и не воображающие, – размышляла она, наблюдая, как Гарик, снимает ножом мясо с шампуров.Он, заметив её взгляд, улыбнувшись, произнес: