Счастливая встреча - [5]

— Что я такого сделала? — требовательно спросила она, и он ворчливо ответил:

— Эта записка, которую ты ему оставила. Он и дочитать ее не успел, как потерял сознание.

— Ой, да ладно тебе! — Селина почувствовала облегчение. Она-то ломала себе голову, стараясь вспомнить, что именно могла она натворить, чтобы так сильно расстроить Мартина. — Это была обычная телефонограмма. Я просто передала ему то, о чем меня попросили. Если бы ты первый поднял трубку, то сделал бы то же самое. Это просто совпадение.

— Черта с два! — рявкнул он, повернувшись к ней своим длинным носом. — Если бы я разговаривал с Тюдором, то припугнул бы его законом и не подпустил бы и близко к нашему дому. И не сказал бы отцу, что у того хватило наглости позвонить. Больному человеку не говорят, что его враг собирается навестить его!

— Враг? — Она почувствовала, что повторяет его слова, но ничего не могла с собой поделать. И ничего не поняла из его слов. У Мартина во всем мире не было ни единого врага, в этом она не сомневалась. Она в жизни не слышала ни о каком Адаме Тюдоре до сегодняшнего вечера… Или слышала? Ее густые брови нахмурились, она потрясла головой, чтобы привести в порядок мысли, и ее двоюродный брат продолжал:

— Ну конечно. Этот человек — мерзавец. Вечно выклянчивает подачки. Как только он повидается с отцом, так тут же обведет его вокруг пальца — спроси у мамы, если мне не веришь.

Селина прикусила губу. Она поверила ему. Его голос звучал достаточно убедительно, и она сказала виновато:

— Я не знала. Если у Мартина есть враги, меня надо было предупредить. Откуда мне это знать, если никто мне ничего не говорил?

— Вообще-то конечно, — Доминик отошел от двери, очевидно, передумав и дальше обвинять Селину, а затем совершенно неожиданно для нее сочувственно обнял ее за плечи. — Мне не следовало обвинять тебя, но я был расстроен. Адам Тюдор — это не тот человек, о котором мы вели разговоры. Так что… — он взял ключи от машины из ее рук и положил их в сумку, — при данных обстоятельствах будет лучше, если ты останешься дома, ты согласна? Дай папе время оправиться от шока после получения этой записки. Завтра все встанет на свои места. А когда придет Тюдор, можешь высказать ему все. Если тебя завести, ты можешь на любого нагнать страху! Но если тебе придется встретиться с ним, то ты должна кое-что знать и понять, что больше ни с кем на эту тему разговаривать нельзя. — Он устало улыбнулся ей и еще раз обнял за плечи. — Как я тебе уже говорил, этот человек — наглый мерзавец, и если бы он смог сделать так, чтобы против отца — против всех нас — возбудили дело о несостоятельности, он бы сделал это. Конечно, он не сможет этого, тут я начеку.

— Но почему? — в золотистых глазах Селины отразилось полное недоумение. — Как мог такой честный и порядочный человек, как Мартин, нажить такого врага?

Рот Доминика искривила злобная усмешка.

— Потому что он ублюдок. И если быть точным, то он ублюдок моего отца…

Было уже около девяти. На улице поднялся сильный ветер, он бил по стенам дома, свистел в голых ветвях деревьев. Ночь обещала быть просто бешеной.

И такое же бешенство бушевало в сердце Селины, лишь слегка подавляемое твердой решимостью встретить Адама Тюдора с тем презрением, которого он заслуживает.

После того как Доминик уехал, захватив вещи, которые могут понадобиться Ванессе, она позвонила в больницу и поговорила с тетушкой, извинившись за то, что ее не было с ними, когда им так нужна была ее помощь. Затем она спросила о Мартине и пообещала утром приехать.

— Все произошло так быстро, ты бы все равно ничего не смогла сделать, — успокоила ее Ванесса. — Твой дядя прекрасно это понимает и ждет тебя завтра.

— Доминик объяснил мне, — быстро заговорила Селина, вновь испытывая чувство вины; и хотя знала, что оснований для этого у нее нет, отделаться от этого чувства она не могла. — Мне очень жаль. Я никогда бы не оставила этой записки, если бы знала все детали — о том, кто он такой.

— Ну конечно же. — Голос Ванессы прозвучал несколько напряженно, и Селина поняла, насколько эта тема болезненна для нее. — Это не тот вопрос, о котором обычно беседуют в гостиных. Как я поняла, ты останешься дома и покажешь ему на дверь, если у него действительно хватит наглости явиться.

— Вот именно, — Селина сжала трубку так, что побелели пальцы. Тетя продолжала:

— Не вини себя. Ты не обязана была это знать. Я была уверена, что мы давно распростились с ненасытным негодяем. Но будь осторожна, — предупредила она. — Он способен на любую подлость. Пусть Мэг будет где-нибудь поблизости, если он начнет на тебя давить.

Вот этого-то Селина делать и не собирается. Чем меньше людей втянуто в это дело, тем лучше. И она вполне в состоянии самостоятельно справиться с этим мерзавцем. Реакция Ванессы напомнила ей все, что рассказал Доминик. Каждое его слово врезалось в ее память и сердце:

— Мама мне много говорила о нем, но я видел его только один раз. Тогда мне было лет семь. Он пришел к нам — мы тогда жили в Уотфорде — и я, будучи еще совсем ребенком, понял, что он представляет угрозу. Высокий, черноволосый, невоспитанный. Его агрессивность сразу бросилась мне в глаза. Он хотел видеть отца. Говорил, что поступил в университет. И я помню, как мама сказала ему, что отца нет дома и что теперь, когда эта шлюха, его мать, умерла, денег он больше не получит. Ему было восемнадцать лет, и мама сказала, что он уже достаточно взрослый, чтобы зарабатывать себе на жизнь, как делают это все остальные, и если он не может платить за учебу в университете, то это его проблема, а не забота его отца. Она потребовала, чтобы он ушел. И он ушел.