Счастье рядом - [59]

– Спасибо. – Я смотрю на него. – У всех все в порядке?

Оскар пожимает плечами.

– Полагаю, да, – говорит он и застегивает рюкзак на спине. – Я забыл спросить.

– Забыл спросить?

Оскар прижимает меня к себе.

– Да, наверное, потому что я сейчас думаю только об одном…

– О чем? – спрашиваю я шепотом, мой голос дрожит.

– О пицце, – говорит он с ухмылкой и обнимает меня за плечо.

– О пицце?! – наигранно расстраиваюсь я.

– Да, тебя я не могу съесть.

Я смеюсь.

– Ты не проголодалась? – удивляется он.

Слегка пожимаю плечами.

– Может быть, немного, – отвечаю я, но на самом деле сыта сейчас этим воздухом и любовью.

– Немного… – пренебрежительно говорит он. – Креветка, ты должна была проголодаться. Ты почти ничего не ела.

Я обожаю, когда он заботится обо мне. Обожаю, что он знает, какая я, и все равно остается со мной. Я обожаю то, что после вчерашнего вечера он все равно берет меня за руку и целует. Обожаю его взгляд и родинку на щеке и его запах, его улыбку и то, как он на меня смотрит. Я обожаю все в нем, но больше всего обожаю чувствовать себя живой рядом с ним. И что он заставляет забыть о том, что меня скоро не станет. Мое сердце возбужденно стучит, а руки дрожат, когда я кладу их на его шею. Я смотрю ему прямо в глаза и целую. Потому что могу это сделать. Потому что я еще здесь. Потому что я его люблю. Мы стоим обнявшись посреди переулка в центре Рима, и с каждым вздохом нас окутывает дух вечности.

Безумно ликовать…

Основание пиццы крайне тонкое, корочка хрустящая, а колбаски сочные. Чувствуется розмарин и сладкий томатный соус. Я часто ела пиццу, но эта настолько хороша, что я готова есть ее до сумасшествия.

– «Немного голодная» выглядит совсем по-другому, – говорит Оскар и берет последний кусок пиццы.

– Я уже давно наелась, – отвечаю я, чавкая, и откусываю еще пиццы. – Я просто не могу остановиться.

Он смеется, и я заражаюсь этим смехом. Послеобеденное солнце мягко накрывает местность и освещает глаза Оскара.

– Мы должны отправляться в путь, – говорит он, еще больше ухмыляясь. – Или ты еще хочешь десерт?

Я надуваю щеки и медленно выпускаю воздух.

– Мне уже плохо.

– Хорошо, тогда я расплачусь.

– Нет, Оскар, я заплачý.

– Креветка, если я хочу пригласить свою девушку на обед, то приглашаю свою девушку на обед…

Я наклоняю голову.

– Значит, я твоя девушка?

– Конечно, ты моя девушка, – говорит он и гладит меня пальцами по щеке, а затем встает.

Я смотрю ему вслед. Не знала, что можно ощущать себя так. Беззаботно и свободно. Как маленькое облачко, парящее в небе.

– Тесс? – Я поднимаю глаза. – Мне нужно быстренько сходить до банка, снять наличные.

– Но я могу заплатить.

– До этого ты меня все время угощала. И последнюю заправку оплатила ты. – Я хочу еще раз сказать ему, что у меня достаточно денег для нас двоих, но он кладет палец на мои губы. – Я правда хочу угостить тебя, хорошо?

Улыбка едва ли умещается на моем лице.

– Хорошо, – шепчу я.

– Я скоро вернусь.

– Хорошо, я жду.

Силуэт Оскара становится все меньше и меньше, затем он поворачивает за угол и совсем исчезает из моего поля зрения. В поисках занятия я роюсь в сумке, ищу телефон, но вместо него снова натыкаюсь на этот дебильный конверт, который уже в четвертый раз убираю в сторону. Я достаю его и разглаживаю. На нем написано мое имя. Сначала я не могу вспомнить, как положила его в сумку, но потом понимаю, что его сунула мне в руку мама перед отъездом. Даже не верится, что уже прошло пару дней. Он словно напоминание о прошлой жизни. Хорошо, дурацкое письмо, я прочитаю тебя.

Я вскрываю конверт и вытаскиваю три листа. Бумага шелестит в моих руках.

Я на секунду закрываю глаза, затем откладываю первую страницу на стол и ставлю на нее солонку, чтобы она не улетела. Если родители думают, что я не могу умереть, не узнав этого, то это, должно быть, действительно очень важно. Я делаю глубокий вдох. Итак, Ларисса, что же было таким важным, что ты написала об этом от души, но не могла рассказать мне в лицо?

…до смерти грустно

Имя: Ларисса ван Кампен

Тема: О чем я не могу рассказать

Я скажу в лоб. Я расскажу о том, о чем многие осмеливаются только думать. Мне без разницы, что думают обо мне другие люди, меня не волнуют те, кому я не нравлюсь. Сказать честно, мне нравится совсем небольшое количество людей. Я одиночка, и мне это ближе. Меня можно одурачить лишь один раз. Людей не цепляют бойкие на язык. А я такая. Бью словом, а если нужно, и кулаком. Все считают меня бесстрашной. И я хочу, чтобы все так думали. Я скрываю правду. Иногда даже от самой себя. Я нечасто боюсь чего-то. У меня нет проблем с замкнутыми пространствами. Я не боюсь темноты или высоты. И не боюсь смерти. По крайней мере, своей.

Но боюсь смерти своей сестры. Возможно, потому что она подобралась уже так близко, что ее практически можно почувствовать. А может быть, потому что она скоро утащит ее, а я не смогу ничего сделать. Она отнимет ее у меня, и мне будет ее не хватать. Каждый день. Всегда. Я хочу удержать ее, но мне это не под силу. Иногда мне очень хочется сказать ей об этом. Было бы, наверное, здорово, если бы хоть иногда я могла снять с себя маску и показать истинную себя. Но я не могу. Без моей маски будет видно, насколько я опустошена. Как сильно я страдаю оттого, что все время вторая. Можно будет увидеть, как одна часть меня ненавидит сестру и завидует ей, что она всегда и во всем первая. Сейчас она умирает на моих глазах. А я не гожусь ей в подметки. Ни в чем. Талант между нами был распределен нечестно. Тесса получила абсолютно все. А мне досталось только бесстрашие, но это даже нельзя назвать талантом. Это хорошее качество. Это когда отвага и безумие очень близки друг к другу. Это про меня. Тесса никогда не делает глупостей. Она прилежная, разносторонняя и может все. Когда я была маленькой, то хотела стать такой как она. Но я не была такой. И однажды я осознала, что никогда не стану, потому что у меня нет таланта. Я была дефектной.