Счастье рядом - [18]

Рай и ад

Я еще не успела закрыть дверь, как в коридор заходит мама.

– Как все прошло? – Я вытираю слезы с лица и быстро прохожу мимо нее. – Тесса, что случилось? Почему ты плачешь?

– Я не хочу об этом говорить… – пытаюсь говорить уверенно, но мой голос дрожит, а слезы снова катятся по щекам.

Моя мать подходит и обнимает меня, но от этого мне становится только хуже. Как она хочет меня утешить? Она не знает, каково это – умирать.

– Мама, пожалуйста, оставь меня.

Она тоже начинает плакать.

– Что случилось? Он сделал тебе больно?

– Нет. Оскар… он поцеловал меня.

Она смотрит на меня, и в ее глазах что-то мелькает. Может быть, ее тронуло, что ее дочь наконец-то поцеловали. Мне всегда хотелось перед тем, как умереть, по-настоящему поцеловаться. Об этом я ей рассказывала, еще когда мы были с ней ближе. Нужно внимательнее относиться к своим желаниям: они имеют свойство сбываться.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – тихо спрашивает мама, но я качаю головой. – Ты уверена?

– Я хочу побыть одна, – отвечаю я и направляюсь к лестнице, и в этот момент из комнаты выходит Ларисса.

– Ну и? Как прошло свидание? – ухмыляется она и смотрит на часы. – Я имею в виду… помимо того, что оно было коротким.

– Оставь ее в покое, Ларисса, – говорит мать.

– Могу я просто спросить? – протестует сестра, а потом замечает футболку. – Эй, это же моя? – Я смотрю на себя и пожимаю плечами. – Ты была в моей комнате? И шарилась в моем шкафу? – негодует она.

– Тебя не было, – начала извиняться я.

– И ты просто взяла вещи?

– Мне… мне нужна была только футболка, – отвечаю я, качая головой. – В чем проблема?

– В чем проблема? – громко повторяет она. – Ты, Тесса! Ты – проблема! – орет Ларисса. Она возвышается надо мной, но она меньше меня, несмотря на мои сутулые плечи. – Все крутится вокруг тебя!

– Я только хотела…

– Мне пофиг, что ты хотела! – перебивает меня она.

Я хотела хорошо выглядеть. Просто быть милой. Слезы снова покатились по лицу.

– Понимаешь ты или нет?! – ее голос вибрирует от злости. – Это мои вещи!

– Достаточно! – кричит мама и хватает Лариссу за руку.

– Было понятно, что ты встанешь на ее сторону!

– Господи! Это всего лишь футболка!

– Нет, это моя футболка, – шипит Ларисса.

– Она просто взяла ее на время!

– А, и только потому, что скоро умрет, она может брать все, что захочет?

Тишина. Мы стоим в проходе, уставившись друг на друга, и на заднем фоне слышно только телевизор.

– Что ты только что сказала? – голос матери дрожит.

Я молчу. Слова сестры пронзают меня словно пуля, и слезы как кровь из открытой раны хлынули из моих глаз. Без лишних слов я стягиваю с себя футболку и швыряю ей.

– Забери свою гребаную футболку!

Взгляд Лариссы падает на шрам, и она быстро отводит взгляд, а я как можно быстрее поднимаюсь по лестнице.

Я сижу, закинув ноги на кровать, и смотрю в окно, но от слез ничего не вижу.

– Тесса? – шепчет мама. – Ты в порядке?

– О чем ты? – Слышу, как она подходит ближе, и поворачиваюсь к ней. – Я хочу побыть одна…

– Хорошо, – она кивает головой и сжимает губы, но затем спрашивает: – Ты уже принимала таблетки…

– Нет! – кричу я на нее. – Нет, не принимала! И знаешь что? Нет никакой разницы. Я умираю, мама. Я потихоньку умираю с каждым днем. И эти проклятые таблетки ничего не изменят!

– Я знаю! – хриплым голосом шепчет она. Слезы скапливаются на ее ресницах и скатываются по щекам. – Но таблетки – это единственное, что я могу сделать. – Она смотрит прямо на меня и сглатывает. – Я, возможно, не знаю, каково это – умирать, Тесса, но знаю, каково видеть, когда умирает твой ребенок, – она качает головой и проводит мне по щеке тыльной стороной ладони. – Если бы я могла, то умерла бы вместо тебя, – сказав эти слова, она выходит из комнаты.

Угрызения совести – моя тень. Я вспоминаю про Питера Пэна и о том, как он искал свою совесть. Я бы от своей с удовольствием избавилась. Отворачиваюсь от зеркала, потому что больше не могу себя видеть. Ни себя, ни свои красные опухшие глаза. Их жжет при каждом моргании, и я вспоминаю, что это, к сожалению, не кошмарный сон, когда я в любой момент смогу проснуться.

Мое сердце болит. Больше, чем обычно. Оно сломано с самого рождения, но сегодня ночью оно разбилось. Сцена в коридоре повергла меня в ужас. Взгляд матери, слова сестры. Но не это страшно. Это можно пережить. То, что произошло с Оскаром, – нет.

Зубная паста ужасная на вкус, и я выплевываю пену в раковину. Она красная, потому что десны кровоточат сильнее, чем обычно. «Воспаления – начало конца», – говорит мой врач. Он сформулировал это по-другому, но смысл был такой же. Смываю пену водой и возвращаюсь в свою комнату, где темно и одиноко, идеально для моего настроения.

Я жду сна и возможности наконец-то не чувствовать ничего, но стоит мне только закрыть глаза, как вижу перед собой Оскара. Я вижу нас на лужайке. Рука в руке. Вижу, как вечерний ветер качает кроны деревьев и слышу «Грезы любви». Я чувствую губы Оскара на своих губах и начинаю жалеть о том, что умыла лицо. Мой телефон вибрирует, освещая потолок. Я смотрю на дисплей и читаю его имя, а затем выключаю его.

Может быть, мы встретимся снова в другой жизни. Может быть, у нас будет больше времени. Я поворачиваюсь на другой бок и накрываюсь одеялом. Траур корсетом сковал мою грудь, и я пытаюсь продолжать дышать, но цепи сильнее меня. Я беззвучно плачу, пока слезы пропитывают подушку, превращая ее в мокрое пятно. В этот момент у меня болит все. Каждый сантиметр моего тела. Каждая мысль. Такое ощущение, что картинки в моей голове душат меня. Картинки прекрасных мгновений, которые я могла разделить с Оскаром. Но если бы меня кто-нибудь спросил, насколько ценными они были, ответ был бы простым: это лучшие моменты моей жизни.