Счастье потерянной жизни. Т. 1: Отец - [43]
Рой мыслей взбудоражил взволнованное сердце богобоязненной, безграмотной женщины. Она то успокаивалась, то, взглянув на лоскут бумаги в углу вместо иконы, опять тревожилась. Разговор с Лушей как-то не клеился. Наконец на заводе раздался гудок, и через несколько минут на пороге появился Петр. Увидев Катерину, он обрадовано подошел к ней, обнял ее необыкновенно ласково. Катерина это почувствовала, но обиды за образа скрыть не смогла.
- Это что же ты, домолился до того, что образа поснимал? Какому же теперь Богу молишься, если Спасителя и святых угодников из избы выбросил? Ах Петька, Петька, был ты непутящий, непутящим и остался, да и жену с парнем с толку сбил. Парень-то что пробормотал, что вроде как ты с Лушкой опять куда-то схрестился, знать, в другую веру?
- Мамка, ты успокойся, мы Спасителя не выбросили, а приняли в душу. Что за жизнь была со "Спасителем" в углу и с самогонкой в кармане? И веру мы никакую не бросали - бросать-то было нечего. Теперь мы получили от Бога живую веру, Божью, - так, раздеваясь, с улыбкой, спокойно объяснял Петр Катерине.
Умывшись и переодевшись, Петр взял Библию и, показывая Катерине на золотой крест на обложке, спросил:
- Веришь, что это Божья книга, святое Писание?
- Ну конечно, верю, Петька. Не городи, чего не следует, - возразила Катерина.
Петр открыл Библию по известным ему одному закладкам и медленно, но внятно прочитал: "Часть дерева сожигает в огне, другою частию варит мясо в пищу... а также греется... А из остатков от того делает бога, идола своего, поклоняется ему, повергается перед ним, и молится ему, и говорит: "спаси меня; ибо ты бог мой" (Ис.44:16). "Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих..." (Деян.17:24-25). Прочитав, Петр закрыл Библию и начал разъяснять. Задумалась Катерина от его слов, что-то колыхнулось в ее душе, потом все утонуло в непроглядном тумане. Она глубоко вздохнула, перекрестилась и, встав, вышла во двор.
После кушанья все, кроме Луши, поехали в город к родне, поделить починкские гостинцы. До позднего вечера Петр Никитович провел время в горячих спорах с родней. Катерина немного ободрилась, почувствовав сторонников, но душа ее была все-таки чем-то потревожена. В воскресенье она молча просидела все собрание. Доверчивое и богобоязненное ее сердце не осталось равнодушным к услышанному.
Весенние разбухшие ручьи на дорогах торопили Катерину домой. Не обращая внимания на возражения Владыкиных, она на всю весну и лето увезла с собой и Павлушку. Разрывалось его сердечко надвое, когда они, переехав речку, удалялись от города. Он то с грустью прощался с уханьем паровых молотов и звуками заводских гудков, раздававшихся в утренней тишине по заречным лугам, то прижимался к своей дорогой, любимой бабушке. Порой тянуло спрыгнуть да убежать обратно. Дорогу назад он знал хорошо.
Наконец показались деревенские домики, и легкой трусцой Рыжий вбежал в первую от города деревню. Мелькнула давно известная Павлику часовенка, в окошке сверкнула лампадка. Рука у Павлуши дрогнула по привычке и замерла на лету. Сконфуженно он поглядел на бабушку; та с прежним усердием перекрестилась при виде святыни, но внучку ничего не сказала.
Большую часть пути они проехали по утреннему морозцу. Ближе к полудню полозья саней стали проваливаться в рыхлую снежную кашу. Однако к тому времени они миновали Нестрово, после которого показались и знакомые окраины Починок. Появление Раменской колокольни Павлуша встретил уже без смущения. Всю дорогу он с бабушкой делился из своей сердечной сокровищницы: то стишок расскажет, то песню споет, а она, слушая молча, лишь изредка хлестнет Рыжего вожжами по бокам да привычно проговорит нараспев:
- Но-о, Рыжий, пошеве-е-ливай!
Опять Починки, родные, желанные. После их приезда как-то очень скоро подошла Пасха, зазвонили колокола, и народ чинно, с благоговением потянулся в церковь. Все были по-праздничному одеты, и кто в руках кто на палочке через плечо, в белоснежных узелках несли святить пасху с куличами. В избе у Катерины было выскоблено, вымыто все: стены, потолки, полы. Пахло смолой и свеженатыканными по дому вербами. Катерина чуть свет поднялась, прибрала по дому и долго в нерешительности стояла над Павлушкой: будить или не будить. Ведь еще недавно он неотвязно ходил с ней в церковь. "Пусть спит", - наконец тихо проговорила она и, перекрестясь, вышла из избы.
Из церкви люди возвращались возбужденные, со всеми христосовались. Мальчишки на подсохших местах катали крашенные яички, взрослые торопливо расставляли в воротах столы, покрытые золотистыми конопляными скатертями и, разложив на них пасхальные святыни, ждали батюшку на молебен по дворам.
К Катерининому двору священник с гурьбой прислужников пришел уже слегка отяжелевшим от "угощений". Переступая порог избы, он споткнулся, но с помощью людей поправился и, размахивая кадилом, начал молебен, произнося нараспев знакомые слова. Изба быстро наполнилась запахом ладана из кадильницы и людьми, которые вслед за священником вторили слова молебна и, крестясь, творили низкие поклоны перед образами. На шее у священника на длинной цепочке мерно раскачивался сверкающий крест.
Автобиографический роман Николая Храпова — бесспорно, ярчайшая страница истории евангельского движения в бывшем Советском Союзе. Жизнь автора уникальна, поскольку фактически лишь за написание этой книги66-летнего старика приговорили к трем годам тюремного заключения. Незадолго до окончания последнего пятого по счету срока, он «освобождается», уже навсегда.Ничто не сломило этого героя веры в его уповании на Бога: ни трудности жизни, ни прелесть соблазнов, ни угрозы со стороны КГБ. Он был и остался победителем".
Автобиографический роман Николая Храпова — бесспорно, ярчайшая страница истории евангельского движения в бывшем Советском Союзе. Жизнь автора уникальна, поскольку фактически лишь за написание этой книги 66-летнего старика приговорили к трем годам тюремного заключения. Незадолго до окончания последнего пятого по счету срока, он «освобождается», уже навсегда. Ничто не сломило этого героя веры в его уповании на Бога: ни трудности жизни, ни прелесть соблазнов, ни угрозы со стороны КГБ. Он был и остался победителем".
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.