Счастье по Колонду - [3]

Это начиналось с недолгой головной боли и головокружения, но затем ты вновь входил в норму, хотя жизнь теряла цвета и вгоняла тебя в апатию. Вовсе не просто так. Ведь стоило сделать усилие, и ты сразу видел всю свою прошлую жизнь, что там с тобой случилось и что ты там натворил, столь же ясно ты видел и будущее — все, что там с тобой случится и что ты там еще натворишь. «Ма, — говорил я матери, будучи еще лицеистом. — Ты принесешь мне миндальное пирожное?» — «Какое еще миндальное пирожное?» — бледнела мама, а отец подозрительно посматривал на меня: «Кей, мы можем заказать любые пирожные. Зачем утруждать маму?» — «Нет, — говорил я упрямо, — я хочу попробовать то, которое господин Ахо Альпи приносит прямо в спальню» — «Что такое? — бледнел отец, и усы его вздергивались, как живые. — Ты был в спальне у господина Ахо Альпи?» — «Ну что ты, папа. Кто меня туда пустит. Но ведь мама собирается гам быть».

Боюсь, я не понимал тогда, что время делится на будущее и прошедшее. Одновременно жил как бы во всех временах сразу, я еще не умел точно различать время, когда моя мать уже побывала в спальне господина Ахо Альпи, и время, когда она еще только обдумывала такую возможность. Более того, долгое время я считал, что многие люди чувствуют так же, как и я. Только когда увидел наяву, к чему могут привести такие мои особенности, я научился выделять момент настоящего. Научился, как все, жить всегда в настоящем моменте, хотя и оставлял для себя небольшой зазор. Он давал мне возможность в любой компании чувствовать себя свободно. Возможно, поэтому меня и ценил сэр Чарльз Сноу, он любил свободных людей. Впрочем, такой же эффект давала и чашка обандо, при этом я обходился без головной боли и головокружения. Со временем я все реже и реже прибегал к своим странным возможностям, а если честно, будущее всегда казалось мне столь же скучным, как и прошедшее. Сегодня президент Ферш, завтра президент Фоблес, послезавтра Бельцер, но ведь там, впереди, если смотреть внимательно, опять Ферш, Фоблес, опять Бельцер… И все они похожи друг на друга. Это, последнее, я знал не понаслышке. Я, например, хорошо помнил президента Къюби. Он был отчаянно усат и предельно решителен. При этом, говорят, он был не худшим президентом, по крайней мере, именно при нем Кристофер Колонд и я уехали в Лондон, и нам оплачивали дорогу и проживание. Потом Къюби расстреляли как предателя революции, а его место занял некто Сесарио Пинто. Он не имел веса среди военных, поэтому очень быстро попал в башни Келлета. Потом был Ферш, затем Ферш-старший, которого застрелил племянник Къюби — Санчес Карреро, но и ему не удалось долго поуправлять Альтамирой… В сущности все они были одинаковы. И этот новый президент, который произвел такое впечатление на Маргет, тоже, наверное, какой-нибудь Ферш.

Видимо, я сказал это вслух, Маргет возразила:

— Да, он Ферш, но вовсе не какой-нибудь… Кристофер, вот как его зовут… Правда, красивое имя?

— А фамилия? У него нет фамилии?

— Почему ты так говоришь? — испугалась Маргет.

Я пожал плечами:

— Обычно имя ведет за собой фамилию. Всегда хочется, чтобы они стоили друг друга. Имя Кристофер, на мой взгляд, вполне звучало бы с фамилией Колонд.

— А-а-а… Ты уже знаешь, — разочарованно протянула Маргет.

Я пожал плечами. О том, что у нас новый президент, я, конечно, знал, но его имя меня не интересовало. И то, что новый президент оказался однофамильцем моего старого приятеля, ничуть меня не взволновало. Уютно устроившись в кресле, я принял еще чашку обандо и с удовольствием косился на Маргет, заканчивающую свой вечерний туалет.

— Я почти до полуночи простояла под окном президента, — радовалась Маргет. — Нас там было много. Мы стояли, затаив дыхание. Свет в его кабинете не погас.

— Наверное придумывал занятия для своих патрулей, — усмехнулся я.

— Каких патрулей, Кей?

— Для военных. Что ходят по улицам.

— О чем ты? Я весь день провела в городе и не встретила ни одного патруля.

— А ты взгляни в окно, — посоветовал я. — Что ты там видишь?

— Вижу улицу, сад Кампеса…

— Зачем смотреть так далеко… Смотри туда, за Деревья…

— О! — испугалась Маргет. — Там стоит офицер, сидят солдаты. Зачем они там, Кей?

— Не знаю. Но это наш офицер, Маргет, — я сказал это чуть ли не с гордостью. — Он поставлен, чтобы следить за нами.

И спросил:

— Ты правда не видела таких в городе?

— Святая Мария! Правда!

— Значит, они действительно наши…»

— Что вы там устроили в этой Альтамире, Джек?

— Слушай внимательней. Было бы хорошо, если бы ты и впрямь ничего не понял.

8

«…Ночь тянулась долго. Мне мешала яркая звезда в открытом окне. Она колола глаза. К утру она, конечно, исчезла, а я встал невыспавшимся. Почему-то меня волновало это неожиданное совпадение имен нового президента Альтамиры и моего давнего приятеля по Лондону.

Невыспавшийся, сердитый, я решил сразу же наведаться к старой мельнице Фернандо Кассаде. Патруль, конечно, не спал, но я сумел уйти незамеченным и так же незаметно часа через три вернулся. Мой маленький подвиг наполнил меня уверенностью. Я не знал, зачем патруль приставлен к моему дому, но мне почему-то показалось, что я всегда смогу обвести его вокруг пальца. Разумеется, эту уверенность внушили мне две-три чашки обандо, но все равно это была уверенность. Маргет, вернувшаяся с работы, оценила мое состояние: