Счастье не приходит дважды - [14]

Через год родилась дочь, которую в память о бабушке назвали Серафимой.

Из редакции «Вестника» Тамара уволилась. Первое время работала на фирме у мужа, потом, в связи с рождением девочки, трудовую деятельность завершила. И оказалась не у дел.

За ребенком присматривала няня. Ярослав, генеральный директор и основатель совместной русско-немецкой торгово-посреднической фирмы «Цезарь», не принадлежал самому себе, бизнес отнимал все свободное время и требовал его постоянного присутствия.

Хозяйственными заботами Тамара тоже не была перегружена.

Вместе с антиквариатом в наследство от бабки ей досталась Ася. Ася Ивановна Иванова, которая всю жизнь прожила в доме Серафимы Дмитриевны и служила ей верой и правдой. Затем с таким же рвением стала служить внучке. Раньше Тома побаивалась ее, как и свою строгую бабушку, теперь ближе ее человека не было. Ася, несмотря на возраст, успевала все. Это она, списавшись со знакомой русской семьей из Донбасса, нашла для ребенка отличную няню. Двадцатилетняя Оксана уже год жила в Москве. Ее пытались переманить в другую семью, но она не пошла. Исполнительная и работящая девушка стала находкой. Но настоящим сокровищем, незаменимым и верным, была, конечно, Ася.

— Томочка, вам не о чем заботиться, пока с вами ваша замечательная помощница, — завистливо вздыхали немногочисленные знакомые, которым довелось побывать у них дома. — Надо же, только в кино можно видеть такую преданность и заботу!

Тамару раздражали эти люди, манерные и неискренние, которых приводил муж. Сдержанная на людях, она теряла контроль наедине и время от времени высказывала Ярославу все, что думает по этому поводу.

— Зачем ты тащишь их в дом? Встречайся с ними в ресторанах, есть же другие места, где можно общаться.

Ярослав оправдывался:

— Понимаешь, для бизнеса иногда полезно посидеть вот так, по-семейному, если ты, конечно, не против.

Тамара была против, но чего не сделаешь ради мужа?!

Среди гостей появился состоятельный господин, не последний человек в банковском сообществе, Евгений Петрович с немыслимой фамилией Козило.

— У меня дела с его банком, — говорил Ярослав. — Евгений Петрович сейчас начал собирать слоновую кость и давно хотел посмотреть на коллекцию табакерок твоего деда.

Тома кривилась и молчала.

Она совершенно не переваривала жену банкира Ладу, лицо которой напоминало тупую морду замороженной горбуши. Дамочка, бессменная участница всевозможных презентаций, чтила лишь деньги. Она без устали таскалась по светским тусовкам, демонстрируя успешный образ жизни. Порой кричащие наряды и дорогие украшения смотрелись на ней нелепо, но она этого не замечала. Если костюм так дорого стоит, он не может быть плохим!

— Я в метро не могу ездить, — растягивая гласные, манерно щурилась она. — Пра-ативно. Смотреть на мир я предпочитаю из окна «Мерседеса», — хихикала мадам, повторяя чужие слова.

Понятно, это комфортнее, чем, переходя в час пик на «Киевскую»-кольцевую, дышать в тесных объятиях трудящихся друг другу в затылок. Мадам Козило толпу презирала и брезгливо морщила носик. Она — белая кость, а те, кто толкается в метро, — недоумки, не сумевшие пробиться в люди. Из окна иномарки дамочка стала смотреть на мир после того, как разбогател ее муженек. До этого она работала учетчицей на захудалом приборостроительном заводике.

С тех пор как господину Козиле удалось заполучить баронскую грамоту, мадам и вовсе повела себя как коронованная особа. Она была готова высмеять и унизить любого, кто не соответствовал ее понятиям об успешном образе жизни.

— Надоели бриллианты, — вертела она перед собой растопыренными пальцами. — Вот перстенек в салоне купила. Из кожи. Очень модно.

— Гламурненько! — вторила ей приятельница, костлявая крашеная блондинка, которую Лада с легким презрением называла Веркой.

Дела Веркиного мужа были плохи. Отозвали банковскую лицензию и едва не возбудили уголовное дело за махинации. Самого опального банкира Тамара не видела, но костлявая блондинка была неизменной спутницей Лады Козило и пылинки сдувала с богатенькой подруги.

— Восхитительно, только с твоим вкусом можно купить эту вещицу, — лебезила она, завистливо глотая слюнки, а в глазах намертво застыло мученическое выражение: «У нас как: кому — всё, кому — хрен на блюде».

Лада по непонятной причине держала Верку возле себя, но постоянно сердилась на нее, раздражалась и поучала.

— С тех пор как мы поднялись… — От этой фразы новоиспеченной аристократки Тамара начинала кусать губы, почти физически ощущая, как карабкаются вверх по лестнице за материальными благами бароны Козилы и опускаются другие.

— Одного Козилу в доме я еще как-нибудь вынесу, но двух Козил нет, это перебор, — сказала Тамара мужу.

Раньше не принято было кичиться достатком. Она помнит, что когда училась в школе, к ним в класс пришла новая девочка.

— Ты не знаешь, — как-то раз спросила она на перемене Тамару, — что делать, если моль шоколадные конфеты ест?

— Че-го? — Не поняла Томка, думая, что новенькая ее разыгрывает и желает порисоваться.

— Ну, маме на работе клиентки дарят коробки конфет. Много коробок. Они полежат, полежат, а потом там начинает заводиться моль. А у тебя дома разве не так? — Она сложила губки в капризный бантик.