Счастье Конрада - [4]
Но в этот раз Конрад, хоть и чувствовал недомогание, не хотел, чтобы мать приезжала. Он хотел обдумать, что ему делать через три месяца, когда он официально станет безработным. Он не представлял себя нигде, кроме политики. Но если его сейчас так позорно вытурят из отдела обращений граждан, то путь в бундестаг и в политику будет закрыт. Хоть начальник и пообещал дать хорошую рекомендацию, он знал, что есть ещё и внутренние каналы получения информации, и перед приёмом на работу в другой, даже самый незначительный, отдел бундестага они обязательно будут задействованы. Тупиковая ситуация, ставящая крест на карьере Конрада. Но пока он ещё работает, можно всё хорошо обдумать.
Мимо остановки с визгом проезжали машины. Когда прошло семь минут, а автобус не подъехал, Конрад заволновался. Странность усиливалась ещё и тем, что, кроме него, на остановке больше никого не было. Это могло означать только одно: все, кроме Конрада, знали, что автобуса не будет, и только он по своей невнимательности остался в неведении. Сверившись с расписанием ещё раз, он понял, что ошибся, и автобус приедет ещё через десять минут, потому что в это время автобус ходил раз в двадцать минут, а не раз в десять минут, как будет часом позже. Он встал со скамейки и подошёл к обочине, чтобы лучше увидеть, как автобус будет подходить к остановке. Он был очень зол на себя за невнимательность и за то, что не решился позвонить матери с работы. Но не возвращаться же ему теперь в кабинет, да и коллеги его не поймут. А интересно, почему вахтёр на него так странно посмотрел? Может быть, он уже всё знает и жалеет его? Конраду стало неприятно от этой мысли. А может быть, он удивился, что Конрад уходит так рано – когда рабочий день ещё не кончился? Конечно, именно этим и объясняется этот недоумённый взгляд! Недовольство вахтёра обеспокоило Конрада: он мог сообщить в отдел кадров, и его могли уволить за нарушение трудовой дисциплины без соблюдения трёхмесячного срока. Может быть, всё-таки вернуться и позвонить из бюро, таким образом можно убить сразу двух зайцев: быстрее позвонить маме и убедить вахтёра в своей благонадёжности. Так он подумает, что Конрад выходил на улицу обедать, а теперь вернулся и будет работать.
Конрад уже собрался вернуться, но подошёл автобус и перед ним распахнулась дверь. Конрад несколько секунд колебался, так что водителю даже пришлось его поторопить:
– Молодой человек, вы едете?
Конрад нехотя достал из кармана пальто проездной и показал водителю. Зайдя в автобус, он не садился, потому что никак не мог решить, ехать ли ему домой или всё-таки выйти и вернуться в бюро пешком. Мысль о недовольном взгляде вахтёра очень его встревожила. Конрад боялся, что, не разрешив эту проблему сегодня, он все выходные будет терзаться страхом, что в понедельник к нему применят административные санкции с бессрочным увольнением и ни о каких трёх месяцах раздумий о том, что ему делать дальше, тогда и речи быть не может. Проехав две остановки, Конрад нажал на красную кнопку, чтобы водитель остановился. Выйдя, он пошёл быстрым шагом в обратном направлении – в сторону бундестага. Количество автомобилей увеличилось. Все они куда-то торопились. Мало кто из работающих в Берлинском правительственном районе жил в Берлине постоянно, обычно служащие проживали в пригородах или даже в других землях Германии, а в Берлине снимали квартиру.
Конрад решил вернуться и дождаться, пока уйдут коллеги, чтобы потом позвонить матери из бюро. А если они спросят, почему он вернулся, он скажет, что забыл сделать одно важное дело, не допускающее отлагательства. На мосту, отделяющем Конрада от здания, пришлось ускорить шаг, потому что дождь и ветер усилились.
Забежав в здание, Конрад направился в комнату службы безопасности, чтобы показаться вахтёру, который недавно косо на него взглянул, но того не было, а на его месте сидела незнакомая женщина, вероятно, его сменщица.
– А ваш коллега где? Он вышел? – спросил Конрад.
– Кто? Хайнц? Так он ушёл уже полчаса назад. Его смена закончилась.
– Понятно, – разочарованно произнёс Конрад. – А когда он будет в следующий раз?
– Теперь его смена – в ночь с воскресенья на понедельник. А я могу вам помочь? – спросила женщина.
– Нет-нет, просто мне показалось, что ваш коллега хотел мне что-то сказать.
– Да? А как вас зовут? Я ему передам, что вы спрашивали.
– Хорошо, скажите, что я заходил в пятницу после обеда и спрашивал о нем. Конрад Фольксманн меня зовут. Я работаю в отделе обращений граждан, а сейчас я должен идти на своё рабочее место, так как меня ждут важные дела в моём кабинете.
– Конечно, я ему передам! – Посмотрев на Конрада с сожалением, женщина добавила: – Грустно, когда в пятницу вечером приходится работать!
Конрад кивнул и, не зная, что ответить женщине на это, показавшееся ему неоднозначным высказывание, побрёл в сторону лифта.
В кабинете, к радости Конрада, уже никого не было. Коллеги тоже ушли раньше, и это было как нельзя кстати. Он мог беспрепятственно звонить.
Конрад набрал номер телефона.
– Что? Не может быть! – услышал он голос матери. – Почему ты ещё в Берлине? Я тебя с минуты на минуту жду, а ты ещё даже не выехал из Берлина?!
«– Моя мама и красивая, и умная, и успешная. У нее было столько возможностей выйти замуж во второй раз! Но она этого не сделала, понимаешь, не сделала! Она не хотела, чтобы кто-нибудь, не дай бог, меня обидел. Моя мама из-за меня принесла свою жизнь в жертву, а я…Дарина посмотрела на сидящего напротив мужа и опустила голову. Антон кивнул и взял ее за руку, но Дарина тут же руку высвободила…».
…мама – первое слово, которое мы говорим. Когда тебя отняли у мамы, но ты продолжаешь каждый день видеть ее и называть сестрой, что ты почувствуешь? И что ты сможешь сделать, если таков обычай твоего народа? Душераздирающий, бьющий в самое сердце роман Стеллы Прюдон о горских женщинах отзывается в сердце буквально каждого, словно написан о нем.
Пьесы о любви, о последствиях войны, о невозможности чувств в обычной жизни, у которой несправедливые правила и нормы. В пьесах есть элементы мистики, в рассказах — фантастики. Противопоказано всем, кто любит смотреть телевизор. Только для любителей театра и слова.
Впервые в свободном доступе для скачивания настоящая книга правды о Комсомольске от советского писателя-пропагандиста Геннадия Хлебникова. «На пределе»! Документально-художественная повесть о Комсомольске в годы войны.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Материнская любовь не знает границ, любящие матери не знают меры, а дети – маленькие и уже взрослые – не знают, как правильно на эту любовь ответить. Как соответствовать маминым представлениям о хорошем ребёнке? Как жить, чтобы она была вами довольна? Как себя вести, чтобы не бесить её, а радовать? Ответы на эти вопросы – в нашем сборнике рассказов современных писателей.
«Мне в детстве нравилось одно украшение – орех на верёвочке, но бабушка подарила его двоюродной сестре. Может быть, сочла, что я ещё мала, а двадцатисемилетней дылде как раз подойдёт такое украшение. Не знаю, нравилось ли оно двоюродной сестре, я не видела, чтобы она его носила, но меня так притягивали его гладкие блестящие бока и неброский шершавый рисунок…».
«Дарья Петровна, шестидесяти девяти лет, заслуженный педагог, преподаватель русского языка и литературы с более чем сорокалетним стажем, мать двух взрослых дочерей и бабушка троих внуков, влюбилась в соседа по даче. Точнее, ответила на его ухаживания. О соседе Петре было известно всё и ничего. Вдовец, имеет взрослого сына, предположительно – алкоголика. Или наркомана. Или просто бездельника. Пётр – строитель на пенсии, на десять лет младше Дарьи Петровны. Хороший сосед. Всегда помогал по хозяйству – крышу подлатать, текущий кран посмотреть.
«Соседей, как и родственников, не выбирают. Хотя нет, не так. С несимпатичными родственниками ты можешь позволить себе не общаться, а вот с соседями – хочешь не хочешь, а приходится, если только совсем дело не дойдёт до откровенного конфликта. Но мы же интеллигентные люди. Или пытаемся ими быть. Или хотя бы казаться. Да ещё есть такие соседи, от которых никуда не деться. В смысле, не спрятаться. Особенно если вы соседи по даче, участки по восемь соток и у вас один общий забор. В общем, секс для бедных…».