Счастье - [2]

На просторной парковке было всего несколько машин, и Рахель поставила свой «Мини-Майнор» прямо перед воротами зоопарка рядом с автобусом, выгружавшем школьников. Когда она проходила между ними, один мальчишка с ежиком светлых волос и глазами без ресниц, показал ей язык, а может еще и прибавил какой-нибудь жест или словечко. Она услышала за спиной взрыв хохота. Где же взрослые? Одна учительница в автобусе, другая у кассы, а детей приструнить некому. У ворот Рахель заново перевязала шарф, тронула рукой серьги и поспешила войти.

Йоси, её «важный чин» из мэрии, участвовал однажды в конференции на тему музеев и узнал там нечто интересное: большинство посетителей, входя в музей, автоматически поворачивают направо, выбирая направление против часовой стрелки. Так же и в зоопарке. Группа детей, которым тем временем раздали листы с заданием, поворачивала направо — к мелким хищникам, Рахель же пойдет налево и начнет с пернатых, но сначала купит себе воздушный шарик. Выберет не спеша, не оборачиваясь на топающих за её спиной школьников. Отвергнув шарики с героями Диснея — слишком дорогие и чересчур детские, она взяла небольшой наполненный гелием шарик с сиреневыми и золотыми разводами.

В павильоне с тропическими птицами, как и предполагалось, посетителей не было, воздух был влажным и приятно теплым. Она поднялась на деревянный мостик над озерцом с зеленой водой, но даже и тогда рвущийся вверх на натянутой нитке шарик, далеко не доставал до потолка. Водяная черепаха улепетывала под мокрый лист, утка-мандаринка сверкала в солнечном свете, как старинная драгоценность. Птицы и папоротники, папоротники и птицы. Фазаны и орхидеи навевают мысли — о чем? О далеких островах, о кораблях и моряках, о королевских династиях и частных зоопарках, о больших газонах, по которым бегают прекрасные птицы, увертываясь от скачущей белой лошади… Ей хотелось подольше остаться в этих мечтах, но мечты как-то очень быстро себя исчерпали. Она намотала нитку от шарика на запястье, и ноги понесли ее с мостика даже раньше,  чем она решила, куда продолжит путь.

Может быть, позже, на одной из дорожек, ей встретится красивая черноволосая девочка, и Рахель, ни слова не говоря, протянет ей шарик и уйдет. И может быть, много лет спустя вспомнится этой девочке образ женщины в легких одеждах, которая именно ей решила подарить шарик, и, кто знает, а вдруг этот случай повлияет на жизнь малышки, на её мировоззрение и на самовосприятие, что, как известно, крайне важно, ведь на самооценке всё и держится,  абсолютно всё. Издали, от слоновника, к ограде которого он прислонился, набивая трубку, эту картину заметит мужчина лет пятидесяти, у которого, несмотря на пережитые им страдания, вокруг глаз морщинки смеха. Рука с зажигалкой застынет на миг над трубкой, и красивый вид женщины с девочкой врежется в его память. Через несколько месяцев, повстречав Рахель Шехнер, он узнает её, а она его — нет, ведь она же его не видела.

Попугаи — от голода, видимо, — злобно орали на неё, проходившую мимо клеток, и это смахивало на ругань. Медведи попрятались в свои берлоги. Прочитав всё, что было написано на деревянной табличке, оформленной как силуэт  медведя, Рахель пожалела, что в её буклете нет дополнительной информации, и почувствовала, что от свежего воздуха тоже проголодалась, значит, еще одна чашка кофе будет совсем не лишней.

Пластмассовая мебель в буфете на берегу искусственного озера, была мокрой от росы, и, поставив поднос на столик, Рахель вынуждена была протереть салфетками стул и место для локтей. Кофе-машина еще не работала, но страдающий косоглазием буфетчик положил ей в чай мяту, и она наслаждалась приятным ароматом. Порывистый ветер шуршал флажками вокруг навеса. Длиннорукие лемуры раскачивались на торчащем посреди озера дереве, полный мужчина в камуфляже, стоя на коленях, пытался починить игрушечного льва у входа, который не хотел прыгать, когда ему в прорезь бросали монеты.

И бутерброд с сыром может быть очень вкусным, если маргарин намазан на свежую булочку, и жуешь его не в помещении, а на свежем утреннем воздухе. Рахель привязала шарик к спинке стула и подумала: представьте себе, есть место, здесь, рядом с Тель-Авивом, где можно попить кофе на берегу озера, где белые лебеди и черные лысухи подплывают к тебе за крошками. Почему же люди не едут сюда? Беда в том, что все мы в плену у косности мышления, заперты в привычных рамках, и редко кому придет в голову совершить что-нибудь оригинальное. Надо будет вечером сказать это друзьям. А может, лучше не надо, пусть это будет её маленьким секретом, и только по лицу, тронутому зимним солнцем, они смогут догадаться об испытанном ею тайном удовольствии.

Приятно сидеть так на солнышке, очень приятно, голова свободна от мыслей, веки опускаются, сквозь них мерцают радужные круги, и очень может быть, что с этими нежными солнечными лучами на нее снизойдет новое счастье, проникнет в душу и прорастет. От настоящего счастья душа расширяется, чтобы вместить его. Льющийся сверху свет пробуждает скрытый свет внизу, восходя, тот соприкасается с нисходящим, и, омытый этим единым потоком, рождается новый человек, рождается новая женщина. Даже, если в дальнейшем она не будет этим светом окружена, — ведь он по своей природе всего лишь минутная благодать — память о неожиданном счастье, раскрывшемся в её душе, как бутон, будет видна в походке, во взгляде, проявится в жестах, и люди будут оглядываться ей вслед, невольно изумляясь исходящему от женщины сиянию. Есть люди, излучающие сияние. Да, есть в мире такие люди, в разных местах, не только далеко на востоке, здесь тоже есть, почему бы им не быть здесь, и счастье такое должно быть, близкое счастье, счастье возможное, которое придет к женщине, открытой этому, на берегу озера в зоопарке, вот сейчас и придет, прямо сейчас, почему бы и нет?