Счастье™ - [82]
– Мистер Этик только что был здесь. Мы вместе приехали. Если что, он должен был меня прикрыть.
– Правда? – спросил Джек. – Мистер Этик? Это он книжкой размахивал?
– Нет, это другой. Который удрал, а меня оставил погибать.
Джек просиял.
– Серьезно? Черт возьми, здорово. Эх, он тоже был у меня на мушке. Вот кого надо было шлепнуть, сделать доброе дело для литературы. Английский язык сказал бы мне спасибо. Слог у него отвратительный, а уж содержание… Банальное введение в популярную психологию и самодовольный нарциссизм. Этика? Ха. Извратил само слово. Аристотель, наверное, в гробу перевернулся. Этика – не выбор между добром и злом. Это выбор между серым и серым. Между двумя равно желанными, но взаимоисключающими возможностями. Свобода или безопасность? Смелость или комфорт? Самоанализ или блаженство? Столбец А или Б? Мистер Этик, придурок хренов. Нет, надо было его шлепнуть.
Джек разлил по новой и заставил Эдвина с ним чокнуться.
– За печатное слово! – он поднял стакан. – За персонажей, что существуют лишь на страницах книг, но не знают об этом. За тех, кто существует лишь в книге, но тем не менее живет, дышит и не хочет уходить.
– За нас. – Эдвин был сбит с толку и слегка встревожен.
– За нас, – сказал Джек. – Скажи-ка, Эдди, – ведь все дело в маргаритках?
– В маргаритках?
– Они привлекли твое внимание. И ты выудил меня из макулатуры. Все дело в маргаритках, да?
– Нет, что вы! Конечно, нет. Маргаритки – это кошмар. Невыносимо слащавые. На самом деле я выбросил вашу рукопись, Джек, даже не рассмотрев. И только потом…
– Ну еще бы… – Джек явно ему не поверил. – Все дело в маргаритках. Я так и знал. Не зря я потратил те семьдесят центов.
– Но, черт возьми, Джек, вы разгромили кейнсианскую экономическую теорию на восьми с половиной страницах. Без подготовки такое невозможно. Профессора и министры в панике звонили мне и говорили, что вы подорвали основы их верований.
– А, это… На самом деле кейнсианская теория вмешательства в рынок несостоятельна. Это всем известно. Рынок функционирует вопреки, а не благодаря кейнсианской политике. По-моему, это очевидно.
– Вы изучали экономическую теорию?
– На кой она нужна, эта экономическая теория? Это все равно что изучать карты Таро. Экономика – не наука, это колдовство, принятие желаемого за действительное, ряженое в методику. А король-то голый. У него даже плоти нет. Это мираж. Разрушить современную кейнсианскую теорию так же тяжело, как разрушить сказку. Все равно что сказать: «Вообще-то свиньи не живут в домах, ни из соломы, ни из хвороста или кирпичей». Я писал книгу по самосовершенствованию, а не трактат по экономической теории, но тут по «Общественному ТВ» показали документальный фильм. Я смотрел краем глаза, пока печатал. Что-то о Джоне Мейнарде Кейнсе. Старый пердун, что он понимает? Редкостный придурок. Поэтому я быстрень-ко напечатал о нем главу, указал недостатки и противоречия его теорий.
– Вы сокрушили теорию Джона Мейнарда Кейнса после документального фильма по «Общественному ТВ»? – Недоверие Эдвина быстро переросло в смятение.
– Не совсем. Сигнал пропал, и я пропустил последнюю часть. Тут нет кабеля, только эта вешалка на ящике, поэтому изображение периодически пропадает. Ловить могу только «Общественное» и парочку местных программ Силвер-Сити.
– Вы сокрушили теорию Джона Мейнарда Кейнса после фрагмента документального фильма по «Общественному ТВ»?
– Верно. Плеснуть еще? Эдвин ошалело кивнул:
– Да, пожалуй. Пожалуй, надо выпить.
Он так же залпом влил в себя виски, ощутил, как ноги и руки начало покалывать от подступающего опьянения, и умоляюще спросил:
– А «Семь законов денег»? Я изучал их в университете. Читал, перечитывал, делал выписки, прорабатывал основные постулаты, сравнивал с другими теориями. Вы же не могли просто…
– «Семь законов денег»? А, ну да. Прочитал в сортире. Так, пробежал по диагонали. Мистические выводы не стоят и выеденного яйца, но основной посыл здравый. Вот я и вставил еще главу, очередную пригоршню хлама. А что?
– В общем, – выпив порцию виски, Эдвин утерся тыльной стороной ладони. – В общем… – Но язык его уже не слушался. Да, к этому времени он фактически потел «Южной отрадой», его поры источали виски, ощущения поплыли. – В общем, хватит. Вы, мистер Макгрири, – обманщик и жулик. Вы хуже Сталина. Ваша книга нанесла невообразимый урон близким мне людям – близкому мне человеку. Печаль исчезла из глаз моего лучшего друга. И вы за это ответите! – Он нагнулся, принялся вслепую искать пистолет, привязанный к ноге, но от резкого движения его накренило, и он рухнул головой вперед на край стола, потом на пол. Проклятый кривой палец, где его прежняя проворность? Эдвин тщетно боролся с липучкой (кто бы мог подумать, что она держит так прочно), когда что-то холодное и гладкое коснулось его головы. Это было (конечно же) дуло Джековой винтовки.
– Дам тебе хороший совет, – сказал Джек. – Можешь даже записать: если собираешься нападать, то вначале стреляй, а потом уже пей. В обратном порядке у тебя все шансы здорово напортачить.
– Такого бы никогда не случилось у Старски и Хатча, – горько произнес Эдвин.
Смерть отца в случайной автомобильной аварии буквально потрясла Лору Кёртис. Но тщательное расследование показало, что авария не случайность, а хорошо спланированное убийство. В компьютере Генри Кёртиса обнаружена странная переписка, и след корреспондента покойного ведет на другую сторону океана, на западный берег Африки. Лора поклялась, что найдет виновных, где бы они ни находились и что бы ей это ни стоило…
Эта книга перевернет ваше представление о людях в форме с ног на голову, расскажет о том, какие гаишники на самом деле, предложит вам отпущение грехов и, мы надеемся, научит чему-то новому.Гаишников все ненавидят. Их работа ассоциируется со взятками, обманом и подставами. Если бы вы откладывали по рублю каждый раз, когда посылаете в их адрес проклятье – вслух, сквозь зубы или про себя, – могли бы уже давно скопить себе на новую тачку.Есть отличная русская пословица, которая гласит: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива».
Чем старше становилась Аделаида, тем жизнь ей казалась всё менее безоблачной и всё менее понятной. В самом Городе, где она жила, оказывается, нормы союзного законодательства практически не учитывались, Уголовный кодекс, так сказать, был не в почёте. Скорее всего, большая часть населения о его существовании вовсе не подозревала. Зато были свои законы, обычаи, правила, оставленные, видимо, ещё Тамерланом в качестве бартера за городские руины…
О прозе можно сказать и так: есть проза, в которой герои воображённые, а есть проза, в которой герои нынешние, реальные, в реальных обстоятельствах. Если проза хорошая, те и другие герои – живые. Настолько живые, что воображённые вступают в контакт с вообразившим их автором. Казалось бы, с реально живыми героями проще. Ан нет! Их самих, со всеми их поступками, бедами, радостями и чаяниями, насморками и родинками надо загонять в рамки жанра. Только таким образом проза, условно названная нами «почти документальной», может сравниться с прозой условно «воображённой».Зачем такая длинная преамбула? А затем, что даже небольшая повесть В.Граждана «Кровавая пасть Югры» – это как раз образец той почти документальной прозы, которая не уступает воображённой.Повесть – остросюжетная в первоначальном смысле этого определения, с волками, стужей, зеками и вертухаями, с атмосферой Заполярья, с прямой речью, великолепно применяемой автором.А в большинстве рассказы Валерия Граждана, в прошлом подводника, они о тех, реально живущих \служивших\ на атомных субмаринах, боевых кораблях, где героизм – быт, а юмор – та дополнительная составляющая быта, без которой – амба!Автор этой краткой рецензии убеждён, что издание прозы Валерия Граждана весьма и весьма желательно, ибо эта проза по сути попытка стереть модные экивоки с понятия «патриотизм», попытка помочь россиянам полнее осознать себя здоровой, героической и весёлой нацией.Виталий Масюков – член Союза писателей России.
Роман о ЛЮБВИ, но не любовный роман. Он о Любви к Отчизне, о Любви к Богу и, конечно же, о Любви к Женщине, без которой ни Родину, ни Бога Любить по-настоящему невозможно. Это также повествование о ВЕРЕ – об осуществлении ожидаемого и утверждении в реальности невидимого, непознаваемого. О вере в силу русского духа, в Русского человека. Жанр произведения можно было бы отнести к социальной фантастике. Хотя ничего фантастичного, нереального, не способного произойти в действительности, в нём нет. Скорее это фантазийная, даже несколько авантюрная реальность, не вопрошающая в недоумении – было или не было, но утверждающая положительно – а ведь могло бы быть.
Если вам кто-то скажет, что не в деньгах счастье, немедленно смотрите ему в глаза. взгляд у сказавшего обязательно станет задумчивый, туманный такой… Это он о деньгах задумается. и правильно сделает. как можно это утверждать, если денег у тебя никогда не было? не говоря уже о том, что счастье без денег – это вообще что-то такое… непонятное. Герой нашей повести, потеряв всех и всё, одинокий и нищий, нечаянно стал обладателем двух миллионов евро. и – понеслось, провались они пропадом, эти деньги. как всё было – читайте повесть.
Рут живет одна в домике у моря, ее взрослые сыновья давно разъехались. Но однажды у нее на пороге появляется решительная незнакомка, будто принесенная самой стихией. Фрида утверждает, что пришла позаботиться о Рут, дать ей то, чего она лишена. Рут впускает ее в дом. Каждую ночь Рут слышит, как вокруг дома бродит тигр. Она знает, что джунгли далеко, и все равно каждую ночь слышит тигра. Почему ей с такой остротой вспоминается детство на Фиджи? Может ли она доверять Фриде, занимающей все больше места в ее жизни? И может ли доверять себе? Впервые на русском.
«Что же у нас пошло не так, а? Я не запивал, не злился на нее, не разочаровывал в постели. У меня не было игровой приставки к телевизору. Я не заводился при виде «феррари». Я все знал: где клитор, где отвертки, где туалетный утенок…»Как должен реагировать человек, если в понедельник утром его подруга съехала к какому-то Крису, прихватив с собой обеденный стол, стереосистему и фамильные ползунки и оставив троих детей? Правильно: человек отправляется в парикмахерскую, а потом начинает жить заново.Роман Дэйва Хилла «Папина жизнь» — трогательная и смешная история о приключениях отца-одиночки Джозефа Стоуна, многогранного художника, Школоводителя и Читателя Вслух На Ночь.Обязательное чтение для отцов, которые достигли совершенства или только стремятся к нему, а также для матерей на всех стадиях ангелоподобия.
Дэниел Пекан Кембридж живет в очень специальной вселенной. Он не в состоянии входить в лифт, жить в отеле выше третьего этажа, пользоваться телефоном и общественными уборными. Совокупная мощность лампочек, включенных в его квартире, должна быть не менее 1125 ватт. Но он гениально считает в уме и думает, что способен на такое плохо поддающееся анализу чувство, как любовь. А его проводник в мир обычных людей - годовалый малыш по имени Тедди…Стив Мартин - выдающийся комический актер современности, прозаик, сценарист и драматург.
От лука плачут. Это факт. Поэтому, когда в Покойницкий Замок вторгается банда лукоедов, помешанных на изучении человеческой физиологии, со своими дождемерами, экс-заключенными и ядовитыми рептилиями и начинает вести раскопки прямо в парадном зале, наследник Клейтон Клементин, носитель избыточных анатомических органов, тоже готов разрыдаться. Но читатели «Лукоедов» смеются уже тридцать лет. И никак не могут остановиться…Американо-ирландский писатель Джеймс Патрик Данливи (р. 1926) написал один из самых оригинальных сюрреалистических романов XX века.Комический эпос «Лукоеды» — впервые на русском языке.Дж.