Счастье бумажной куклы - [2]

Когда Люду повели в первый класс, мама была на седьмом небе от гордости (семейное предание сохранило это событие). Она играла в дочь, как иногда играют в детей молодые мамы. Люда гордо носила ореол своей необыкновенности.

– Ах, какая девочка! – удивлялись десятиклассницы, трогая ее банты и локоны. Им кто-то сказал о первоклашке небесной красоты. Они специально приходили посмотреть.

– Ну просто кукляшечка! Смотрите: ресницы до бровей достают. Чудо какое!

В восемнадцать она вышла замуж. В день свадьбы ее воздушные кудри образовывали черную корону.

Тоненький нос шевелился, растерянные глаза готовились исторгнуть дождик. Ресницы и челка были почти одинаковой длины. Она нас покидала. Принцесса уезжала в сказочную страну. Там все продавалось, даже сгущенка, не говоря уж об апельсинах и обезжиренной колбасе. Все это было на пышном торжестве.

Белое бумажное платье сестры трепетало, туфельки семенили, ее несло ветром за мужем, горбоносым дядей, на двенадцать лет старше. Я знала: маме он безумно нравился тем, что вместо неразборчивого “здрассть” сквозь зубы, как остальные женихи, говорил “Добрый вечер, Антонина Николаевна!”

и приглашал ее к совместному ужину, который она сама приготовила. Еще у него был бархатный малиновый пиджак, в котором можно было ходить “хоть в театр, хоть в ресторан”. А в ресторане мама ни разу не была.

“Интеллигент до мозга костей”, – хвалилась мама соседке тете Дусе.

Мне заплели две косы, совсем детские. Люда играла роль примерной невесты. Я – примерной сестры невесты. Накануне она подарила мне коробку со своими бумажными куклами.

– Они мне больше не нужны. Можешь куда хочешь девать. (Кстати, одна из них, Альбина, до сих пор живет в коробке из-под шоколадных конфет.)

Почему-то не было тайной, что моя сестра не любила жениха. Но мама сказала:

– Разве можно так долго встречаться? Почти год уже.

Послушная Люда опустила глаза. И скоропалительная свадьба состоялась.

Через два месяца выяснилось: дядя в бархате – хронический алкоголик.

Пиджак, оказалось, и сшит был по назначению: для частых походов по питейным заведениям. И не только ресторанам, а везде, где наливают.

– Ну и что, что не пришел? А другие как живут? Ты жена. Ищи! – напутствовала принцессу свекровь.

Лицо ее было неприятным, сморщенным, как слоновий хобот. А глаза совсем не как у слона – злые. И принцесса ходила по полям и по гаражам в поисках своего принца. И молчала, молчала, как та продрогшая девушка, которая спала на горошине.

Пока не произошла история с красной лужей. Красная лужа стала появляться под столом. “Это же просто грязь! Надо чаще мыть полы”, – заключила свекровь, вытерев пятна и исследовав их на тряпке. И Люда мыла. Но лужа?- о, ужас! – появлялась опять. Однажды ночью раздалось четкое: кап!

Принцесса подкралась в ночной сорочке к зловещему месту. Пятна на потолке бывают, когда наверху – труп, а на полу откуда? Она протянула дрожащую руку к страшному месту и понюхала пальцы. Знакомый запах! Вино, прекрасное южное вино, стоявшее в антресоли, – они привезли его из Крыма, из свадебного путешествия, – капало из наклоненной бутылки. Кап! Кап! Но пробка закрыта! Загадка!

О, изобретательность бархатного принца!

Это он проколол шприцем маленькие дырочки в золотистой фольге и попил таким образом вина из целых пяти бутылок. И красная капель залила светлый пол. В состоянии опьянения его переполняла любовь к юной принцессе.

– Ты кто? – с любопытством спросил он ее однажды, проснувшись.?- В каком цехе работаешь?

На следующий день принцесса вернулась домой. Ее привела за руку мама, папа молча нес тяжелую сумку. Хотя накануне, помнится, мама отцу говорила:

– Что делать-то? На улицу теперь не выйдешь. Стыдоба-то какая. Растили-растили дочь – и на тебе.

Я помню, как вечером подлизалась к маме и выпалила ей в теплоте сердечной на ушко:

– Хорошо, что вы взяли Людку назад.

– И чего это ты вдруг? Вы ж с ней вечно воюете. – Ей не понравился мой детский лепет.

– Ну, ты ж раньше ей говорила: “Надо жить, терпеть, Бог терпел и нам велел” и “мы тебя кормили, теперь пусть муж кормит”.

Мне удалось не только точно передать взрослые слова, но и мамину интонацию. Да и вздохнула я, как она, с присвистом в конце. Получилось похоже, потому что мы вообще с ней очень похожи. Мама покраснела.

И мне стало не по себе.

…Сестра долго болела. Она все время лежала на кровати поверх роскошного розового атласного покрывала – прежде оно было ее приданым. Тонкая белая рука свешивалась с кровати до пола. Люду рвало от воспоминаний. Мы все ходили вокруг и говорили: “Тс-с-с!” Случилось что-то ужасное, что всех сблизило в доме, но об этом нельзя было говорить вслух.

Я принесла коробку с ее любимыми бумажными куклами, вернула даже ту, Альбину, правда, с оторванной головой. Положила на кровать. Но она отодвинула ее: “Не надо”.

Тогда я выпросила у принцессы свадебную фотографию и выколола глаза ее мужу. Мне не нравилось, как он смотрел. Потом выколола глаза свекрови. А Людмиле подрисовала длинные волосы и корону на голове.

Сестре понравилось.

3

Мне приснилась мама.

Человек я слабоверующий и не понимаю ничего в обрядах, но практичный.