Сцены страсти - [114]

– Я уже больше ничего не хочу слышать.

– Миранда, давай уедем. Мы можем отправиться на гастроли в Сент-Луис. Или устроить небольшие каникулы в Новом Орлеане. Это ведь не трагедия, где на героя падает проклятье в любом случае, совершит он данный поступок или нет. Если ты предпримешь такую попытку, ты можешь сама погибнуть. Если не будешь ничего предпринимать, ты можешь спокойно уехать и забыть об этом. Жить долгой, счастливой жизнью. Выйти замуж. – Он сделал многозначительную паузу, но она была слишком расстроена, чтобы обратить на это внимание. – Иметь детей.

Она стояла к нему спиной, уставившись в окно, и выглядела такой хрупкой, совершенно не способной осуществить задуманный план.

– Больше и больше я склоняюсь совершить то, о чем думала много лет назад. Я полагаю, ты привез все чемоданы с костюмами и вообще весь реквизит?

Шрив вздохнул. Его речь была впустую.

– Никогда не знаешь, когда нас пригласят на гастроли.

– А у нас осталась военная форма к пьесе «Много шума из ничего»?

– Да.

С минуту она постояла молча, глядя в пространство, но когда повернулась к Шриву, он увидел, что она улыбается.

– «Я слыхал, что иногда преступники в театре бывали под воздействием игры так глубоко потрясены, что тут же свои провозглашали злодеянья».[41]

– Послушай, Миранда, – сурово предупредил он ее. – Жизнь – это не театр. Настоящий король Клавдий никогда не признался бы вот так, перед всеми. – Шрив сделал широкий королевский жест. – Он бы приказал зажечь факелы, велел убить актеров и арестовать Гамлета. Или даже, возможно, арестовать актеров и убить Гамлета.

– Я не согласна. Я думаю, он сделал бы именно то, что сделал. Особенно, если удачно выбрано время.

Шрив пожал плечами.

– Но как мы заманим твоего отчима в театр?

– Мы не будем заманивать его в театр. Он будет стоять у памятника. Он будет открывать его.

Шрив вскочил на ноги.

– Это невозможно. Нет. Я запрещаю. Миранда схватила его за руки.

– Подумай об этом. Ни время, ни место не имели значения, и все же они признавались. Какое грандиозное представление! Он будет стоять именно на том месте, где стоял в тот момент, когда они погибали там, за холмом. Он пытается успокоить свою совесть. В течение семнадцати лет он носил в себе свою вину. Он женился на женщине, мужа которой убил, и пытался убить ее дочь. Теперь он пытается загладить свою вину перед ней. Он назовет имена своих жертв, и они придут. Как призрак Банко и отца Гамлета. Придут души погибших.

В его глазах появилось задумчивое выражение, хотя он и продолжал качать головой.

– Возможно. Возможно, в темноте ночи ты и могла бы заставить кого-то поверить в призраков, но не здесь, при ярком свете дня.

– Ты не знаешь здешних обычаев. Ты не знаешь, во что верят люди, которые здесь живут. Это страна, где духи бродят по перевалам и глубоким долинам. Несколько дней назад я ехала через перевал. Я чувствовала дух отца. Не будет никаких призраков. Никаких белых простыней и жутких воплей. Нет. Души. «Я дух. Я твой отец».

Он уставился на нее.

– Значит, ты решила играть Гамлета? Она опустила руки и с гордо поднятой головой отошла от него.

– Я и есть Гамлет. Я поняла это, как только в первый раз прочитала пьесу.

Шрив улыбнулся и поклонился ей.

– Мой соратник. Тогда я сыграю призрака.

– Ты этого не сделаешь! В кавалерийской форме, спрятав волосы под шапку и наклеив светлые усы, я буду очень похожа на отца. Ни один человек, кто когда-нибудь знал Френсиса Драммонда, увидев меня издали, не усомнится, что я – это он. Особенно если моя мать, которая будет сидеть рядом с Уэстфоллом, забьет тревогу, когда я спущусь с холма.

– А если он и глазом не моргнет? Если он рассмеется? Если он просто потребует, чтобы кто-то поехал и помешал тебе срывать церемонию? А если он достанет оружие и начнет стрелять?

Миранда сунула руки в карманы и зло прищурилась.

– О, на это я и рассчитываю. Когда я окажусь от него на расстоянии пистолетного выстрела, я заставлю его это сделать. Если он начнет стрелять? Тогда и я выстрелю в него.

Шрив обнял ее, но она не отозвалась на его ласки, и он почувствовал, как ее бьет нервная дрожь. Он прижался щекой к ее макушке и погладил по спине.

– Миранда, Миранда. Что я с тобой сделал? Научил тебя тому, что жизнь – это театральные подмостки.

– Это сработает, Шрив, – сказала она. – Обязательно сработает.

Он почувствовал, что и его охватывает дрожь возбуждения.

– Миранда, я люблю тебя.

Внезапно она изогнулась в его объятиях, взяла его лицо в свои ладони и привлекла к себе. Ее губы с жадностью прижались к его губам.

– Это сработает. – Она опять поцеловала его. – Сработает, сработает, – повторяла она между поцелуями.

Пламя страсти опалило их. Миранда подалась навстречу ему.

– Шрив, Шрив…

– Миранда, любимая. Только не здесь.

– Нет, здесь. Сейчас. Я безумно тебя хочу. Я не выдержу…

Она распахнула блузку, отрывая пуговицы, и подставила ему свою грудь.

– Пожалуйста, прошу тебя.

Опустив глаза, Шрив увидел, что ее соски уже затвердели, и его тело ответило на ее призыв. Он почувствовал возрастающее возбуждение. Его губы прижались к ее груди. Она обхватила его за шею и поднялась на цыпочки.