Сцены из жизни Максима Грека - [34]
Закончив, Варлаам отвесил поклон Псалтыри, великому князю и усталый направился к своему креслу. Место его было справа от Василия, ближе к трону, чем лавки, стоявшие слева для братьев великого князя.
К аналою вышел теперь Максим. Рядом с полнотелыми, разодетыми архиереями он, худой и смуглый, выглядел маленьким и невзрачным. Великому князю с высоты трона он казался черной горошиной. Но речь святогорского монаха, произнесенная по-русски, полна была силы и твердости.
— Великий русский князь, — начал он. — Те, кто писал святые толковые псалтыри, были мужи просвещенные, боговдохновенные. Их писания мудрые парят высоко, до них не подняться моему скромному уму. Но и доверь ты труд этот другому, кто достойней меня, непростой была бы его задача. И не потому, государь, что книга большая. Не красивое обличье и не внушительные размеры сообщают ценность.
При этих словах Василий словно пробудился от глубокого сна. Он увидел сверкающие, как агат, глаза святогорца, вспомнил их последнюю беседу в келье.
— Ведь и адамант — маленький камешек, — продолжал Максим, — он точно комар перед слоном. Но ежели огромный слон и наступит на него, алмаз не расколется. И ежели положат его на наковальню да ударят по нему молотом, он все равно не расколется. И ежели камень обрушится на него, разобьется камень, а не адамант.
Потом святогорский монах упомянул боговдохновенных мужей, составителей Толковой Псалтыри.[123] Сказал, что над русским переводом он трудился вместе со своими товарищами; они подобны скромным садовникам, что с любовью и благоговением входят в сад и срывают самые зрелые и сладкие плоды. Боговдохновенные отцы трудились не из тщеславных побуждений, не искали они преходящих людских похвал. Господь прославил их. На суше и на море вечно будут сиять их святые имена; нет ныне человека, который не слыхал бы этого оглашающего небеса гласа труб. Ориген и Дидим, Аполлинарий, Евсевий, Астерий и Феодорит, три иерарха — Василий, Григорий и Иоанн, а также Кирилл, Диодор и Афанасий… В вертограде божественных познаний найдешь и другие имена. Сведения об этих ученых мужах ничтожны, ведь трудились они смиренно и тихо, как паук, ткущий паутину вдали от шума мирского. Но они оставили нам светлые мысли. Поэтому садовники охотно собрали и их плоды. Ведь все должен знать воистину благочестивый христианин.
Все святые отцы так прекрасно выражали свои мысли, что человек любознательный, читая их с благоговением, вникает в самую суть. Он не только получает в изобилии полезные наставления на разные случаи жизни, но и легко приобщается к высшей мудрости. И как иконописец, искусно запечатлевающий божественные образы, пишет не чистой красной, синей, зеленой краской, а добавляет немного охры, чтобы цвета стали нежней, мягче, так и богонаставляемые отцы церкви не только писали, но и пели. Их глас — нежнейший, как у птиц певчих. А слова — стих мелодичный, точно псалмы златоуста Давида.
Един источник знаний, из коего пили все отцы церкви. Однако почерк одного не похож на почерк другого. У каждого свой голос, — такова природа человека. Яркие цветы распускаются в божьем саду, лилии, розы, фиалки, маргаритки, мирт, базилик и многие другие, разнообразные по виду, запаху, а все вместе они сплетаются в божественный ковер. Так и ученые, составители комментариев. Одни толковали псалмы аллегорически и поучительно, другие исследовали их символический смысл, некоторые предпочитали не отходить от текста и буквально понимали его значение. Все это должен познать благочестивый читатель, медленно поднимаясь по ступеням духовной лестницы. Аллегорически толковали псалмы Василий, Иоанн, Афанасий, Кирилл, Исихий…
Утомленные долгим стоянием, мучимые жаждой архиереи — прежде чем прийти сюда, они отслужили заутреню в Успенском соборе — с нетерпением ждали, когда кончит святогорский монах. Его речь нисколько их не занимала. Им казалось, что череп у них налит раскаленным свинцом. Те, кто постарше, стояли, опершись подбородком о посох, и дремали. Дремали и пожилые бояре. Только молодые архимандриты, священники и образованные дьяки слушали Максимову речь. А шестеро не пропустили ни слова.
Это были игумен Даниил и правая рука его, монах Топорков, племянник покойного игумена Иосифа, монах Вассиан, архимандрит Ново-Спасского монастыря грек Савва, латинянин Николай Немчин и ученый, окольничий Федор Карпов.
