Сцены из жизни Максима Грека - [15]
— Со всеми твоими словами я согласен, Максим, — с удовлетворением выслушав его, сказал Варлаам. — Я ведь тоже по воле божьей скромный иконописец. Пишу, как могу, святые образы. И сознаю, что суждение твое справедливо. Не только лик Спасителя, но и ангелов, истинных духов бесплотных, хорошо изобразил старинный мастер. Они замаливают перед господом грехи наши. Испрашивают его покровительства и милосердия.
— Но нет свитка, святой владыка, — заметил один из епископов.
— Да, свитка нет, — после некоторого раздумья сказал Варлаам. — То, что желал выразить мастер, передал он в глазах святых.
— С уст господних слова твои, владыка, — проникновенно проговорил Максим. — Истинно так.
Один из бояр, знатный, как это видно было по его богатому платью, рослый и полный, подтолкнув святогорца локтем, сказал:
— Одного, отец, не понимаю. Если в середине Иисус и по краям ангелы, более низкие, чем Спаситель, почему на голове у ангелов пурпурный венец, а у Спасителя нет?
— Это не венец, — укоризненно взглянув на него, сказал митрополит.
— Разве не венец? — вытаращил глаза боярин.
— Это же священный кристалл, оправленный в тороки,[65]— ответил Максим. — А сверкает он, чтобы ощутили мы чистоту мыслей, отличающую ангелов яко созданий небесных. Подобно тому как тороки обвивают их головы, так и мысль архангелов вьется вокруг господа. И как волосы их густо сплетены, точно венки, так и мысль их не рассеивается, не перелетает на предметы преходящие и бесполезные. Она прикована к божественному и серьезному, и дух их парит высоко.
— Видать, ты весьма мудр, отец! — выслушав объяснение, удивленно воскликнул толстый боярин.
— Это не мои измышления, так написано в священных книгах, — скромно заметил Максим.
— Нет выше мудрости, чем знать в совершенстве Священное писание, — изрек боярин. — А кто из мудрецов христианских рассказывает об ангелах?
— Многие. А то, что ты слышал сейчас, писал Симеон Солунский.[66]
— Велик его дар!
— Да и святой Дионисий Ареопагит[67] в своей книге «О таинственном богословии» бесценные сведения сообщает о небесной иерархии. Благочестиво и просто пишет он о чинах ангелов и святых канонах, согласно которым бесформенное на священных иконах обретает форму и бесплотное — плоть, так что дух наш воспаряет от земного к неземному, бесплотному.
Увлекшись рассказом, Максим не заметил, как в покои вошел великий князь. Бояре и священники отвесили ему земной поклон. Остановившись на пороге, Василий выслушал последние слова святогорца. Тот наконец увидел его и тоже поклонился до земли.
— Великий Василий Палеолог![68] — смиренно обратился к нему Максим. — Я молю господа, чтобы он послал тебе здоровья и многие лета, чтобы иконы Спасителя и Богородицы по священному желанию души твоей сотворили чудо…
Великий князь осмотрел иконы, поклонился каждой и, став посреди палаты, отвесил им общий поклон. Потом перевел взгляд на Максима.
— Что думаешь ты, святогорский монах, о наших святых иконах? — спросил он.
— Чудотворны и боговдохновенны они, государь.
— А есть на Святой Горе старинные иконы, схожие с нашими? — спросил довольный Василий.
— Есть, государь. Схожи они, ибо господь един и тут и там. Афон же для назидания и просвещения верующих рассылает свои иконы и книги по всему христианскому миру. Посему теперь в монастырях наших немного найдешь икон. Да к тому же грабили нас когда-то пираты, постигали и другие бедствия, — печально заключил Максим.
— Мы желаем, чтобы ты, пока живешь у нас, — сказал Василий, — занялся нашими книгами, теми, что во дворце. Пересмотри их, отбери ценные, внеси в списки и посоветуй, человек ты просвещенный, что с ними делать.
— Да будет воля господня и приказ государев, — смиренно поклонился Максим.
В раздумье взглянув на него, великий князь продолжал вкрадчиво:
— Ты прожил здесь недолго, однако мы видим, что преуспел ты в языке нашем. Это нас радует.
— Стараюсь по мере сил моих, государь.
Вассиан, пришедший с княжеской свитой, поклонившись, попросил слова.
— Вскоре, великий государь, — сказал он, — брат наш Максим в совершенстве изучит славянский и сам уже будет переводить священные книги со своего премудрого языка на наш.
Лицо Василия просветлело.
— А как идет работа над Псалтырью? — спросил он.
— Максим читает текст по-гречески, — отвечал Вассиан, — и устно переводит его на латынь помощникам своим, Димитрию и Власию,
