Сценарий схватки - [41]

Она снова улыбнулась.

– Начало своей жизни я провела в Сан-Франциско. Прекрасный бой был с парнем, которого звали Бенни Циммерман.

– И кто победил?

– Я. Наверное, он до сих пор ходит согнувшись и придерживая свой... одним словом то место, куда я ударила его коленом.

– Это была ошибка. Такое может войти в привычку.

Она посмотрела на меня.

– Так и случилось, приятель. Вам не выиграть судебный процесс, лежа на спине.

Я подарил ей то, что должно было означать ободряющую и дружескую улыбку.

– А как вы стали юристом?

– Обычным образом: четыре года колледжа в Лос-Анджелесе. И пара лет в юридической школе.

– Наверное я должен спросить – а почему?

Она подумала, а затем задумчиво сказала:

– Наверное... мне нравится закон. Я не хочу сказать, что являюсь великим борцом за справедливость, ничего подобного. Просто мне это нравится как производственный процесс: необходимость все делать точно, правильно делать те или иные вещи. – Она взглянула на меня и усмехнулась. – Может быть, я просто хочу сказать, что мне нравится писать контракты, которые нельзя исказить. Звучит не очень благородно, верно?

– Вы говорите с человеком, прежняя работа которого заключалась в том, чтобы сбивать других летчиков. Продолжайте.

– Я не имею в виду, что стремлюсь вынуждать кого-либо с помощью хитроумно составленного контракта, нет, – я просто хочу сказать, что делаю его правильно; это именно то, чего все хотят, и никто не хочет тратить свое время на то, чтобы нарушить его или уклониться от него или его опротестовать. Может быть, это немного похоже на хороший двигатель самолета: все колесики должны быть тщательно подогнаны. Голливуд построен на контрактах – ну, так бывает почти в любом бизнесе, но при съемках картин это присутствует в наибольшей степени. На киностудиях никто не помнит, что он обещал пять минут назад, даже если и очень захочет. Таким образом, кто-то должен подгонять все колесики. Я и пытаюсь это делать.

Я медленно кивнул.

– Звучит внушительно... И должен подтвердить, у вас хорошо получается.

– Забавно. Я ожидала, что вы скажете еще что-нибудь.

Я удивленно приподнял брови.

– Мне хотелось бы думать, что я тоже профессионал.

– Я не это имела в виду. Я думала, что подтолкнула вас к вопросу: "А не лучше было для вас завести мужа и дом, и пасти целый выводок ребятишек на заднем дворе". – Она нахмурилась. – Или может быть спросить, почему я не лежу на спине и не зову: "Иди сюда и берись за дело!" У девушки не так велико поле для маневра между этими двумя вариантами.

– Или: "Если она не прыгает в мою постель, то она, должно быть, лесбиянка". Правильно?

– Да. Я слышала подонков, которые именно так говорят.

Я толкнул к ней по кровати бутылку виски.

– Ну, ведь это же вы выбрали для жизни такой оплот викторианской морали, как Голливуд.

– Да, я это сделала, – мрачно буркнула она. – Слава Богу, что существуют смог и коммунизм. Во всяком случае, они там расширили темы для разговора.

Я задумчиво осмотрел ее почти обнаженную верхнюю половину.

– На самом деле я не старался расширить тему разговора.

Она быстро взглянула на меня.

– Вы не обязаны приставать ко мне просто из-за того, что мы остановились в одном отеле.

– Не в том причина. Просто у меня такое чувство относительно вас... И меня. Это меня немного пугает.

Довольно долго мы смотрели друг на друга, разделенные шириной кровати. И в комнате было очень тихо – если не считать кондиционера, который тяжело сопел, как старый развратник, подглядывающий в замочную скважину.

Затем она сказала тихим дрожащим голосом:

– Я знаю, Кейт. – Потом покачала головой. – Я уже говорила вам, что не стремлюсь просто поваляться на спине. Ни к тому, чтобы сделать остановку на одну ночь в засиженном мухами отеле...

– Засиженном пауками.

Она раздраженно отмахнулась.

– Да ладно. Но я по-прежнему имею это в виду: спутайтесь со мной – и вам придется чертовски потрудиться, чтобы потом выпутаться. Я не из тех ваших туристок с северного побережья, которые только и мечтают, чтобы поскорей развлечься под манговым кустом с нанятым помощником, ни к чему не обязываясь, и через две недели вернуться к мамочке.

– Вы совершенно ясно сказали о том, что думаете, что я думаю, не так ли?

Некоторое время спустя она тихо сказала:

– Мне очень жаль. Думаю, то, что я юрист из Голливуда, сделало вас слишком подозрительным. Вы мне нравитесь, Кейт. Вы – очень независимый человек...

– Идите ко мне.

Она немного поколебалась, потом встала, сделала три шага и села возле меня. Это было обдуманное, но довольно осторожное движение.

Я вытянул руки и положил их на ее голые плечи.

– Вы сами весьма независимый человек. Я не собираюсь сломать это или извлечь из этого выгоду. И не собираюсь обманывать себя тем, что могу владеть этим – или хотеть этого. Мне просто так нравится.

Она провела пальцем у меня по лбу, по носу, по подбородку, разделив мое лицо почти пополам.

– Знаете, – задумчиво сказала она, – если бы вы почаще стриглись и получше брились, то были бы весьма симпатичным малым.

Я толкнул ее – или она сама качнулась – и поцеловал.

Потом она откинулась назад, и в глазах у нее мелькнуло беспокойство.