Сборник рассказов о порке - [5]

Лена помолчала и опять спросила: "Ты не можешь позвонить маме на работу и спросить ее разрешения на розги и твою помощь?" Я позвонил маме и получил ее разрешение взять 2 пучка розог и помочь Лене в порке Валеры. Когда звонил маме, то очень волновался: на работе у мамы не знали, что она меня порет, ведь мне уже было 20 лет. Некоторых из сотрудниц мамы я лично знал, им было почти столько же, сколько и мне. Я осторожно спросил маму: "Можно взять два пучка розог и помочь Лене выпороть ее сына?" Мама произнесла приблизительно следующее: "Я разрешаю обе вещи", – что означало – можно взять розги и помочь Лене выпороть Валерку.

Я передал это Лене. Она обрадовалась. Перед тем, как пойти наказывать Валеру, Лена расспросила меня о порядке наказания. Я рассказал на своем примере: нужно раздеть ребенка догола или только до майки, связать руки, чтобы не мешал пороть, положить на живот (под лобок – подушку, чтобы приподнять попу). Рассказал, как держать розги и бить (по нижней части ягодиц и ляжкам, чтобы было больнее и чтобы не повредить позвоночник и почки). Особо заметил, что во время наказания нельзя кричать и просить остановить порку. За это – по губам, дополнительные удары, а потом за ухо на горох без трусов. Лене понравились все правила, потому что они были направлены на наказание непослушного ребенка. Чем строже, тем лучше. Дело в том, что Валера тогда очень сильно провинился: он получил две "3", попытался скрыть это от своей мамы, нагрубил классной. За это все Лена была готова спустить ему шкуру. По просьбе Лены я взял не только розги, но и ремень с пряжкой (офицерский) и веревку, чтобы связывать ее сына. Мы спустились к ним в квартиру. Валера знал, зачем его мама пошла к нам, поэтому сидел и дрожал от страха. До этого дня его розгами не пороли. Только иногда, слегка могли стегнуть ремнем, через трусы. Теперь ему предстояло узнать настоящее болючее наказание. Увидев розги и ремень, он начал хныкать и умолять о прощении. Выглядел он жалко – чуть не ползал на коленках перед своей мамой. Я не люблю трусов, тем более при наказании. Мне он тогда напомнил подругу Инги, которую вместе с ней наказывали за срыв урока. Только она была девчонкой, а он мальчиком. Мне было и смешно и противно смотреть на него. Я решил, что выдеру его побольнее за эту трусость.

Лена строгим голосом приказала Валере раздеться догола. Он опять начал канючить и просить не пороть. Тогда Лена пригрозила: "Если ты сейчас же не разденешься и не дашь тебя наказать по заслугам, то я тебя выдеру в школе голого перед девочками из твоего класса. Ты так провинился, что тебя мало запороть до крови. Снимай с себя все, иначе будешь вертеть голой попкой перед одноклассницами." Валерка испугался такого позора и стал просить не сердиться, проныл, что сейчас сам разденется. Дрожащими руками он снял с себя всю одежду и закрыл руками свой маленький член и мошонку. Валера выглядел смешно: маленькая попка покрылась от страха "гусиной кожей", худые ноги мелко дрожали, обе руки прикрывали его "хозяйство".

Последнее можно было и не делать, потому что быть голым перед родителями не стыдно, а передо мной ему скрывать было нечего. Хотя я его понимаю: когда мне приходилось готовиться к порке, тоже было страшновато, ведь будет больно и стыдно. Я связал Валере руки у запястий, и мы положили его на низенький столик, привязали к нему подмышками веревкой. Лена взяла Валеру за ноги и немного их раздвинула, чтобы он не мог сжимать ягодицы. Лена объявила Валере: "Ты получишь 40 розог по голой попе и ляжкам. Если посмеешь кричать и просить остановить порку, то получишь еще пряжкой и поставлю тебя голого на горох." Даже я видел, как задрожал Валерка. Я поднял розги и сильно ударил. На маленькой попке вспыхнули две полоски. Валерка взвизгнул тоненько и резко дернулся от боли. Конечно, он не молчал: всю порку он визжал, орал от боли, ревел белугой и умолял простить. Его "репертуар" был стандартным: "а-а-аа-ай… оо-оой, больно-оо!!!!! Не буудуу!!!!!" и т.д. В общем обычная "музыка", которую исполняет ребенок.

Кроме воплей, Валерка сильно дергался и вертел попкой как пропеллером. Лене приходилось удерживать его ноги. После первых 20 розог, когда я менял пучок розог, Лена пригрозила Валерке, что запорет его, если он не прекратит свои трусливые вопли. А меня попросила пороть сына больнее. Валера начал упрашивать свою маму простить и не усиливать наказание. На это Лена ответила: "Заткнись, скотина!!! Провинился, так терпи порку." Вторым пучком я сек Валеру по самому низу попки, где она переходит в ляжки. Там и больнее, и помнится дольше, если попытаешься сесть. Попка мальчика была цвета вареной свеклы и вся распухла. Я не жестокий человек, но бил Валеру сильно, потому что по себе знаю, что мальчикам нужна очень болючая порка, чтобы исправиться.

За крики и просьбы Валера получил еще по 10 ударов пряжкой офицерского ремня по каждой ягодице. Это добавило синевы на его попке. После порки Лена только отвязала Валеру, но руки ему не развязывала. Она подняла его со столика за ухо и несколько раз ударила его по губам, приговаривая "за крики, за просьбы…", отвела на середину комнаты и поставила на колени на горох. Так стоя на коленях, Валера просил прощения, благодарил за порку, целовал розги и мою руку. На горохе он простоял 2 часа. Лена потом рассказала, что спал он тоже голый, не накрывая попку и на животе. На следующий день она заставила Валерку в учительской просить прощения у классной, рассказать о порке и показать свою голую попку со следами наказания.