Сборник рассказов - [69]

— Посмотрите, пожалуйста, работы детей и найдите среди них рисунок вашего сына. Эта неделя посвящена Хэллоуину, дети рисовали на тему «Муха и паук».

Алина начала перебирать бумаги, а Максим смотрел, как скользят под её пальцами пауки и мухи. Композиция была приблизительно одна — по чёрной паутине, раскинув мохнатые лапы, к несчастной мухе спешит паук. На некоторых рисунках он огромен, ужасен, со жвалами как у жука-оленя, на других, с симпатичными антеннами-усиками и телом муравья-переростка. Встречались также пауки, похожие на крабов, с толстенными лапами, у одного Максим заметил даже маленький хвост как у скорпиона. Мухи, различных степеней забинтованности в паутине, формой разнились не сильно, зато были самых разнообразных расцветок. Они обречённо ютились в правых углах рисунков, ожидая своих убийц. Рисунок Вани разительно отличался от других. Паутина была в дырах, по-видимому, после ожесточённой схватки. Паук агонизировал, почти разрубленный пополам, в луже крови. Освобождённая муха держала за лапу непонятное крылатое существо с саблей наголо.

— Вы не находите в рисунке вашего сына чрезмерную жестокость? — поняв, что они нашли искомое, спросила Сильвия. За стёклами её очков блеснули умные, внимательные глаза.

— Мне кажется, сама тема не лишена жестокости, — осторожно заметил Максим.

— Да, она присутствует, но это жестокость естественная, природная если хотите. Паук не испытывает ненависти к своей жертве, для него муха является только пищей. Дети понимают это и непосредственно отражают в рисунках. Заметьте, ни на одном нет, ни капельки крови. У Вани, наоборот — акцент на жестокость и жестокость осознанную, через конфронтацию.

— Мадам Альба, произошло всего лишь досадное совпадение, — Алина доверительно улыбнулась методисту, — Ваня не выдумывал жестокость, ваш сюжет совпал с сюжетом сказки, которую мы ему недавно читали. Там на помощь мухе приходит комар, который отрубает голову пауку. Ваня просто проиллюстрировал сказку.

— Может, из-за того, что вы читаете ему сказки с элементами насилия, он такой агрессивный? Сколько вашей сказке лет? Признаться, у Андерсена тоже встречаются местами ужасные вещи. Мир сильно изменился с той поры. Сейчас мы обучаем детей более современными сказками.

— Сказка достаточно старая, — признала Алина, — но особо ужасного сюжета я в ней не вижу.

— Детское восприятие отличается от взрослого, оно порой принимает во внимание самые неожиданные детали, по-своему их интерпретирует и делает парадоксальные выводы. Воздержитесь от подобных сказок. У Вани фантазия развита очень сильно и толкает его на антисоциальные поступки. Он часто бьёт своих друзей, у него проблемы с поведением. Некоторые дети чувствуют его агрессивность и начинают его сторониться. Карим, например, отказывается даже сидеть рядом с ним.

— Я не согласна с вами. Ваня — общительный мальчик. Дружит он с немногими, но добр и отзывчив, — в голосе Алины проступили твёрдые нотки.

— Добрый и отзывчивый, — мадам Альба сняла очки, и устало потёрла глаза. — Знаете, а я ведь ещё помню, как бегала со всей школой в бомбоубежище, как мы всем классом молились, чтобы русские не начали ядерной войны из-за бедной Кубы. Кстати, вы очень религиозны? Я ничего не имею против религии, я сама католичка, но иногда религия в раннем возрасте служит причиной обособленности. У нас был мальчик с Ближнего Востока, так вот он часто говорил, что тех, кто не знает Аллаха нужно убить. Его адаптационный процесс занял много времени.

— Религиозны? Мы? — растерянно переспросил Максим. — Нет, совсем нет.

— Я хочу показать вам результаты другого нашего мероприятия, посвящённого Хэллоуину. Вы сами сможете понять, какие у Вани проблемы.

Они вышли в скверик, который располагался за зданием садика. Альба указала им на ряд аккуратных пластмассовых пластин, стилизованных под надгробия и воткнутых в землю через равные интервалы. Возле многих лежали цветы.

— Вот, посмотрите. Дети должны были оформить могилу своего лучшего друга, написать на макете надгробной доски имя и возраст. Все, кроме Вани, выбрали друзей из своей группы.

Максим с Алиной шли и читали: «Садигу, 5», «Дени, 4», «Алисия, 5»… имени «Карим» среди них не было, а вот «Иван» пару раз встречался. «Интересно, почему вокруг могил здесь не ставят оградок? — подумал Максим. Что это, желание быть единым огородом одинаковых овощей при жизни, и надежда вместе, тем же огородом, произрастать на небесах?» Ряд заканчивался картонной коробкой, лежащей на земле. Альба остановилась возле неё и виновато улыбнулась:

— Нам пришлось прикрыть произведение Вани. Сейчас в прессе активно обсуждается вопрос о запрете демонстрации религиозных символов в государственных учреждениях. Мы решили избежать возможных домыслов.

Максим поднял коробку и замер. Под ней оказался ограждённый щепочками холмик со старательно изготовленным православным крестом, торчащим в земле — большая поперечина прихвачена пластмассовым зажимом, маленькая, наклонная была привязана шнуром. Под ней — табличка, на которой было написано — «Папа», ниже был выведен год его рождения, поставлена длинная черта, после которой шёл большой ноль. «Ноль — это никогда» вспомнил Максим слова сына. Тихая радость наполнила его сердце, то же самое он хотел сам выразить перед могилой отца, но так толком и не смог. Максим поднял голову, взглянул на небо. Появилось, наконец, чувство, что кто-то, далёкий от суеты пылинок, смотрит на него внимательно со стороны.