Сборник рассказов - [67]

«Пообщался с печатным богом, Анас? — спросил на бегу Натан у всё еще живого воплощения Анаса у себя в голове. — Да, он такой — всевидящий, всезнающий Логос. Это он заменил речи Иисуса главами евангелий, разложил природу по томам энциклопедий, повседневность толкует газетными колонками. Его сотворили сами люди, объединив разумы строчками букв. Твои старики ходят в церковь, Анас. Зачем? Печатное слово — второе пришествие. Чтобы утешиться, достаточно читать газеты — заполнишь себя всеобщим разумом, уйдешь от мира. Я, лично, к такому не готов, потому и бросил читать».

Голова Натана взорвалась резкой болью в висках, затошнило. Говорил же идиоту, выбросить из головы игры с мыслями! Где-нибудь в уголке газетёнки ютилось объявление этого говенного музея, которое забросило в подсознание Анаса свой идиотский слоган. Реклама для того и создана, чтобы скрытно цепляться. Дурень поразился, когда увидел невозможную возможность во всей плакатной красе на остановке и забыл про руль! Теперь печатные небеса переварят кончину очередного грешника и выдадут статистику о повышенной смертности возвращающихся с ночных смен охранников, но до живых охранников глас Логоса не дойдёт, они будут играть с Натаном в «вопросы-ответы» на бутылку джина.

ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

Улица спального района была пустынна, машина со скоростью сорок километров в час ползла по ней как неторопливая черепаха, шуршащая осенней листвой. Максим позволил себе взглянуть на примечательный персонаж оформления Хэллоуина — женский манекен без головы в подвенечном платье стоит в окружении ужасных зомби, собственную голову держит в опущенной руке. Губы головы шевелятся, наверняка выдавая записанный текст, полный зловещих проклятий. На фоне тёмных фигур белое платье выделяется ослепительной белизной — каждая оборочка искусно уложена, шлейф пышно выложен полукругом.

Он взглянул в зеркало заднего вида. Как там Ванька? Конечно же, прилип к боковому стеклу, во все глаза рассматривает безголовую невесту. Глаза распахнуты, губы шевелятся, вторя мимике манекена. Представляет себе, о чём говорит зловещая тётка, понял Максим.

— Как-то в этом году особенно много страшилок наставили — пробурчал он жене.

Алина на секунду оторвалась от планшетки со страницей новостей и взглянула в окно:

— Муниципалитет объявил конкурс на лучше оформление дома, вот домовладельцы и стараются. Готова поспорить, что хозяйка собственного платья не пожалела на украшение.

— И зачем всё это нужно?

— Потребительское общество. Нужно, чтобы люди организованно тратили деньги. Знаешь, какие прибыли в магазинах по праздникам!

— А повеселей праздника не могли найти? — спросил Максим, провожая взглядом замершего на электрическом стуле муляжного бедолагу посреди очередного газона.

— Веселье у всех разное, а вот смерть одна, мысли о ней понятны каждому, хоть китайцу, хоть арабу. Такие праздники объединяют социум, — наставительно ответила Алина, и её пальцы опять запорхали над планшеткой. Умненькая всезнайка, которая любит вникать в каждую мелочь и извлекать из неё глобальный смысл, уже рыскала по сети в поисках недорогого пылесоса.

— Пап, смотри, заложник у террориста из багажника лезет. Надо быстро в полицию звонить, а то уйдёт! — звонко крикнул Ванька у самого уха. Максим бросил взгляд на обгоняющую их кремовую «мазду» и невольно вильнул рулём от неожиданности. Из багажника на бампер действительно свешивалась рука, её полусогнутые пальцы судорожно впились в металл, а манжет клетчатого рукава одежды был расстёгнут, и полоскался на ветру.

— Футы, напугал, Вань, — Максим выровнял машину. — Это прикол такой. Рука ведь игрушечная.

— Здорово, а как живая! — Ванька сокрушённо вздохнул и вернулся к рассматриванию домов с ужастиками. Максим позавидовал его детскому умению быстро переключать внимание. У самого сердце ещё колотилось от адреналинового допинга. А может это время изменилось и современных детей по-настоящему удивить трудно?

— Алин, а зачем весь этот натурализм, а? — спросил он, поправляя съехавшую картонку иконок в глубине приборной панели. Богородица на ней смотрела отрешённо в сторону, Иисус понимающе, а святой Николай, пожалуй, даже осуждающе — «За дорогой смотри, а то даже я не спасу!».

— Какой натурализм?

— Ну, натурализм всех этих страшилок Хэллоуина?

— Для того чтобы лучше проникнуться темой смерти. Вот почему у тебя на иконках божества — старательно нарисованные люди, а не святые жуки в виде абстрактных пятен? Ты веришь в них, потому что они похожи на тебя, но идеальней. Хэллоуин стал своего рода одним из обрядов новой религии потребления. В церковь никто не ходит, а ходят в магазин и совершают там обряды закупок нарядов для Хэллоуина или рождественских подарков. Чем больше праздников, тем больше прибыль в храмах денежного тельца. Шопинг позволяет любому забыть гнёт реальности, выполняет функции религии.

— С чего ты взяла, что никто не ходит? — он кивнул на оранжевый купол храма сикхов вдалеке. — Вон, индусы, смотри, какую домину отбухали. Ходят в неё молиться семьями.

— У них просто ностальгия, ещё не ассимилировались в обществе развитого потребления. У местных знаешь, сколько католических церквей было? Десятки, сотни. Все стоят закрытые, некоторые даже в ночные клубы переделали, вся паства в магазинах.