Сборник рассказов - [70]

— Вы против страны!

— Нет, голуба моя, мы — за мир во всем мире. И мы к этому миру готовы. Но мир наступит только после того, как отстреляют последние пушки и долетят последние ракеты. И мы будем этим миром. А вам, детям нашим, этот мир полностью будет принадлежать, когда все закончится. Сталкеры, сталкеры — хреналкеры… Тут вам не игрушки в Зону. Тут все серьезно. В общем, ты бы шел готовиться, что ли. Раз уж все знаешь. Хотя, в схроне-то все у нас готово давно, но мало ли тебе чего еще понадобится. Посмотри там у себя в комнате, по чему скучать будешь, но много не бери, поедем впятером. Выезжаем завтра ровно в пять утра. Можешь хоть вообще не ложиться…

С Интернетом попрощайся — великая он вещь. Разве бы мы могли хоть что-то такое сделать, если бы не Интернет!

— А как же Верка? А Мишка? А одноклассники мои?

— Сынок, запомни, мы не спасатели. Мы за тебя воюем. Каждый из нас — исключительно за своих детей. И если Мишкины родители просто посмеялись, да пальцем покрутили у виска… Ну, это уже не наши проблемы. Наши проблемы, чтобы до полудня успеть уехать, закрыться, закупориться, приготовиться, дождаться. А уже потом будем поглядеть, кого еще можно спасти. Но — после своих. Вот так. Время пришло.

Вчера было еще рано. Завтра к вечеру будет уже поздно. Пора. Иди сын, готовься к отъезду.

ВСТРЕЧА

Петр Ефимович не стал заказывать такси заранее. И в аэропорт ехал на обычном рейсовом автобусе. То есть, на двух. Одним автобусом со своего края до центра города. Вторым — до аэропорта. Этот был экспрессом, и мчался по свежему асфальту, обгоняя попутные легковушки. Главное — встретить, дождаться своих. А там уже можно решать: вызывать такси, соглашаться на условия, что предлагают стоящие у здания аэропорта или сесть на тот же автобус, который подходил по времени почти к каждому рейсу.

На электронном табло не было никаких изменений. Прилет по графику.

Петр Ефимович еще специально сунул голову в окошко справочной, спросил, уточнил. Подтвердили: никаких осложнений. Все вовремя.

Это раньше, в молодости, он еще стеснялся как-то обращаться к чужим. Даже в незнакомом городе передвигался всегда сам, никого не спрашивая, поглядывая в специально купленную карту. А в последнее время, как получил пенсионное удостоверение, почувствовал какое-то облегчение, что ли. И теперь спокойно общался и с девушками в окошке справочной, и с прохожими, если нужна была помощь, и с продавцами в магазинах и на рынке, где стояли громко кричащие черноволосые мужики. С ними даже интереснее: покричишь там друг на друга, потом — хлоп ладонью о протянутую ладонь. И даже дешевле выходит.

На площади засуетился народ, стал подтягиваться к дверям недавно построенного терминала для прилета. Для отлета стояла старая «стекляшка» в два этажа, как во многих городах. А тут появился как бы надутый белый блестящий на солнце ангар со стеклянной дверью, сейчас пока еще закрытой.

Петр Ефимович спокойно двинулся туда же. К самым дверям он не пошел. Там традиционно стояли крепкие ребята в спортивных штанах и шлепках на босу ногу с ключами в руках.

— Такси, такси, выдаем квитанции, — негромко твердили они в лицо каждому выходящему из терминала. Но народ знал, как и что.

Большинство шло к автобусной остановке. Некоторых встречали, обнимали, целовали, радовались, увозили на своих машинах.

Петр Ефимович целоваться не любил. Вернее, он бы и целовался с некоторыми, но как раз не с теми, что ли… В общем, не целовался практически. Так, руку пожать, по плечу похлопать, приобнять слегка.

Первая группа прошла. Остальные, наверное, ждут багажа. Петр Ефимович не нервничал — все стоят, и он стоит. Молодые возьмут свои чемоданы и выйдут.

Он встречал сына с молодой женой. Не с невестой, а с женой! Так вот вышло, что сын там вдалеке уже успел жениться и только сегодня решил навестить родителей. И привезти жену — показать.

Так-то, вроде, не правильно, не по-людски. Знакомить надо было раньше, до того. До чего — Петр Ефимович не додумал. Мысль оборвалась, потому что пошел народ с тяжелыми чемоданами на колесиках, с детскими колясками, с какими-то ящиками, обернутыми прозрачной пленкой.

Петр Ефимович заулыбался заранее, подался вперед, приподнялся а цыпочках, вытянул шею, всматриваясь в сумрак дверного проема. Народ все шел и шел. Сына с невесткой не было. Вернее, он же ее и не видел еще, невестку, значит и не узнал бы. А вот сына, длинного и яркого — в любое время. Но не было. Наверное, ждут свои чемоданы. Ну, девушки всегда везут всякие платья и еще что-то тяжелое. Да и подарки могут быть. Вернее, обязательно должны быть. Иначе ведь никак. Раз уж на свадьбе не погуляли, так хоть уважение к родителям проявить, вину, так сказать, загладить.

Люди прошли, старичок в форме стал закрывать двери. Петр Ефимович замахал руками, протолкался ближе.

— Это все, что ли? — спросил строго, заглядывая внутрь, в сторону уже остановившегося транспортера.

— Все, все.

Щелкнул замок, закрылась дверь.

Это как же?

Он еще постоял, даже толкнул осторожно дверь пару раз. Потом сбегал мелкой трусцой к окошку справочной, где улыбчивая конопатая девушка доходчиво объяснила, что приходит три рейса, и кто пришел раньше — раньше сел, а остальных придерживают. Так что на пятнадцать минут раньше, на двадцать позже — это нормально. Что? Какой рейс?