Сборник рассказов - [6]

А 2 июля произошло непредвиденное. Впрочем, непредвиденное ли? Ведь это должно было случиться, и потому случилось.

Его нашли ранним утром, в комнате, где хранились ружья, лежащим на полу с простреленным черепом. Он выстрелил одновременно из обоих стволов охотничьего ружья, вставив дула в рот. Как выяснилось позже, он покончил с собой после того, когда убедился, что его перенесли в грядущее, о котором он не мечтал и о котором он никогда не писал в своих книгах. Это было не его будущее. Это будущее строил не он, другие.

Возможно, если б ученые, назвавшиеся Мигелем и Ренатой, организаторы эксперимента, сразу рассказали Хемингуэю правду, все оказалось бы иначе? Или если б они постоянно контролировали Хемингуэя, опекали, «держали за руку»? Кто знает! Хотя… Он должен был решить все сам. И он решил.

Хемингуэй до конца оставался самим собой: непобежденным…

ВЕЧЕРНИЙ ВОЛК

Мама, он приходит ко мне ежедневно. Мама, он очень хороший. Ты никогда не обижай его, если увидишь. У него красивые глаза, которые звездно светятся в темноте, и холодный нос, и жесткая серая шерсть, и длинный-длинный хвост. У него сильные лапы с маленькими подушечками и гибкое тело, всегда готовое к стремительному прыжку.

— Здравствуй, волк!

— Привет!

— Я очень рад тебя видеть! Как дела? Хорошо?

— Угу.

— Пойдем погуляем?

— Угу.

— Ты не голоден? Ты сыт?

— Угу.

— Это правда?

— Угу.

— Ну, ладно. Пойдем…

Волк бежит впереди, мальчик — следом. Уже появился первый ледок, пока еще тоненький и хрустящий, словно хорошо зажаренный картофель. Деревья стоят не шелохнувшись, ветра совсем нет. Мохнатые ели кружатся, кружатся, проплывают мимо, исчезают вдали. Впрочем, это не они проплывают мимо, это так быстро бегут мальчик и волк. В едином ритме, в едином темпе, синхронно…

У него большие зубы и острые когти. Глаза его могут быть злыми и жестокими. Бывает, что его загривок ощетинится, зубы оскалятся, и тогда мне становится страшно. Бывает, что я вижу в его глазах желтые огоньки ненависти, испепеляющей все живое. Но ты не думай, мама, такое бывает только в снах. И все это — плохое и страшное — я вижу только в снах. А на самом деле волк очень добрый. Вот познакомишься с ним сама и все узнаешь.

Что писали о животных в прежние времена? Да много чего писали. Всякого и разного. Причем больше плохого, чем хорошего. Хотя были и добрые слова. Вот, скажем, поэт Сергей Есенин говорил:

«И зверье, как братьев наших меньших,

Никогда не бил по голове».

Прозаик Джек Лондон восхищался волком по прозвищу Белый Клык, беспредельно преданным человеку:

«— Бесценный Волк! — хором воскликнули женщины.

Судья Скотт бросил на них торжествующий взгляд.

— Вашими устами глаголет истина! — сказал он. — Я твердил об этом все время. Ни одна собака не могла бы сделать того, что сделал Белый Клык. Он — волк.

— Бесценный Волк, — поправила его миссис Скотт.

— Да. Бесценный Волк, — согласился судья. — И отныне я только так и буду называть его».

Писатель Эрнест Сетон-Томпсон рассказывал: «Дружба между Джимом и его любимцем росла. Чем старше становился волк, тем яростнее он ненавидел собак и пахнущих водкой людей. Зато его любовь к Джиму и ко всем другим детям росла с каждым днем». И далее: «Кто может заглянуть в душу волка? Кто скажет нам, о чем он думал?»

Вот о чем подумал мальчик, когда он и его серый товарищ бежали лесом.

Когда ты увидишь его — не бойся. Он совсем не страшный. Просто люди безжалостно истребляли его сородичей, вот он и озлобился. Его оклеветали давным-давно. Даже в сказках детей волком пугали. Так и пели: «Спи, мой маленький сынок! А не то придет волчок и укусит за бочок». Но зачем же ему кусать людей, если он понимает, что людям от этого будет плохо? Разве может быть кому-то хорошо от того, что другому плохо? Говорят, в разные времена так бывало. Но теперь-то волки совсем другие…

— Давай отдохнем, волк.

— Угу.

— Ты устал?

— Нет. Ты?..

— Нет. Я тоже не устал. Хочу полюбоваться лесом.

— Угу.

— Что нового в лесу, волк?

— Все. Уже лиса. Мыши. Ловит. Скоро заяц. Беляк. Скоро. Небо. Снег. Немного. И птицы.

Волк замолчал, давая себе передышку. Ему было трудно говорить много. Да и не очень-то он любил говорить. И уж, конечно, не с каждым, не с первым встречным.

— Еще. Важно, — сказал волк. — Тепло. Большое тепло. В оврагах. Был снег. Теперь вода.

Он вдруг начал описывать вокруг мальчика круги. Тот догадался, что волк этим хочет сказать.

— Ты отведешь меня туда? Ты покажешь мне это место?

— Угу, — волк закивал большой головой. Словно обрадовался, что мальчик так хорошо понял его.

И снова они побежали.

Мне очень нравится бежать с ним рядом. Он такой большой и сильный, что я и себя чувствую таким же сильным рядом с ним. Я быстро устаю, и тогда он начинает бежать медленнее, делая вид, что и он тоже устал. Но я стану сильным. Обязательно стану! И тогда — мы будем бежать рядом на равных, а может, он станет слабее, тогда я буду ждать его, делая вид, что тоже устал.

Мама, не обижай этого волка. Он мой друг. Я ему много рассказывал о себе и о школе, которую я скоро закончу, о тебе и папе, и о том, как папа отправился в далекую экспедицию. Волк всегда слушал меня внимательно и, по-моему, многое понял. Может быть, даже все. Хотя всего, думаю, никто понять не может. Так что в этом я, наверное, не прав. Но все равно волк замечательный. Сначала я хотел дать ему имя, а потом раздумал. Зачем? Пусть будет просто волк. Я так его и зову: волк. Как дела, волк? Как ты себя чувствуешь, волк? Чего ты хочешь, волк? Давай наперегонки.