Сборник рассказов - [27]
Булыжник покачал головой:
- Нет, общественность - это динамит! Она просто динам_т!
Это все, что он мог сказать. Я уже видел Булыжника таким раньше когда он прогибался, и упрашивал, и объяснял каждому психу, который звонил по любому поводу...
Я раскладывал почту рядом с Д.Г. на маршруте 501, не очень плохом. Мешок я поднимал с трудом, но это было возможно и давало хоть какую-то надежду.
Хоть Д.Г. и знал, что его ящик стоит вверх тормашками, руки его шевелились все медленней. Он просто-напросто сложил слишком много писем в своей жизни - и даже его омертвевшее к ощущениям тело, наконец, взбунтовалось. Несколько раз за утро я замечал, как он шатается. Он останавливался и покачивался, впадал в транс, встряхивался и впихивал в мешок еще несколько писем. Мне этот человек был не особенно симпатичен. Он прожил отнюдь не храбрую жизнь и оказался, более или менее, порядочным куском дерьма. Но всякий раз, когда он шатался, что-то во мне шевелилось. Будто верный конь, который больше не может идти. Или старая машина, что просто сдалась как-то утром.
Почта была тяжелой, и, пока я наблюдал за Д.Г., меня охватил смертный озноб. Впервые больше чем за 40 лет он может пропустить утреннюю развозку! Для человека, настолько гордившегося своей работой и профессией, как Д.Г., это могло стать трагедией. Я пропустил множество утренних развозок, и мне приходилось возить мешки к ящикам в собственной машине, но мое отношение было несколько иным.
Он снова покачнулся.
Боже всемогущий, подумал я, неужели кроме меня этого никто не замечает?
Я оглянулся: всем трын-трава. Все они время от времени признавались в любви к нему: "Д.Г. - хороший парень". Но теперь "хороший парень" тонул, и никому никакого дела. Наконец, передо мной осталось меньше почты, чем перед Д.Г.
Может, смогу помочь ему хотя бы поднять журналы, подумал я. Но подошел клерк и накидал мне еще больше, и я снова почти сравнялся с Д.Г. Обоим придется круто. Я на мгновение запнулся, потом стиснул зубы, расставил ноги пошире, пригнулся, будто мне по мозгам только что дали, и шуранул внутрь массу писем.
За две минуты до готовности к отправке и Д.Г., и я разобрали все письма, разложили и упаковали журналы, проверили авиапочту. У нас обоих получится. Я волновался напрасно. Тут подошел Булыжник. Он нес две связки циркуляров. Одну он дал Д.Г., вторую - мне.
- Их надо включить, - сказал он и отошел.
Булыжник знал, что мы не сможем включить эти циркуляры, вытащить мешки и встретить грузовик вовремя. Я устало обрезал шнурки на пачке и начал раскладывать. Д.Г. просто сидел и смотрел на свою связку.
Потом он опустил голову, положил ее на руки и тихо заплакал.
Я не верил своим глазам.
Я оглянулся.
Остальные почтальоны даже не смотрели на Д.Г. Они снимали свои письма, сортировали их, болтали и смеялись друг с другом.
- Эй, - окликнул я их пару раз, - эй!
Но они даже не взглянули на Д.Г.
Я подошел к нему. Тронул его за руку:
- Д.Г., - сказал я, - я могу тебе как-то помочь?
Он отскочил от своего ящика и побежал по лестнице наверх, в мужскую раздевалку. Я смотрел, как он убегает. Никто, казалось, не замечал. Я засунул еще несколько писем, затем побежал вверх по лестнице сам.
Он сидел, уронив голову на руки, за одним из столов. Только теперь он не плакал тихонько. Он всхлипывал и подвывал. Все его тело сотрясалось в конвульсиях. Он не останавливался.
Я сбежал вниз по ступенькам, мимо остальных почтальонов, к столу Булыжника.
- Эй, эй, Камень! Господи Боже, Камень!
- Что такое? - спросил он.
- Д.Г. поехал! А всем плевать! Он наверху плачет! Ему помочь надо!
- Кто на его маршруте?
- Какая, к черту разница? Говорю тебе, он заболел! Ему помощь нужна!
- Надо поставить кого-то на его маршрут!
Булыжник поднялся из-за стола, обошел комнату, глядя на своих почтальонов, как будто где-то мог заваляться один лишний. Затем шмыгнул за свой стол.
- Слушай, Камень, кто-то должен отвезти его домой. Скажи мне, где он живет, и я сам его отвезу - во внерабочее время. Потом разнесу твой чертов маршрут.
Булыжник поднял голову:
- Кто у тебя на ящике?
- Ох, да к чертям этот ящик!
- ИДИ К СВОЕМУ ЯЩИКУ!
Затем заговорил с другим начальником участка по телефону:
- Алло, Эдди? Слушай, мне здесь человек нужен...
Не будет сегодня детям конфет. Я пошел на место. Остальные почтальоны разошлись. Я начал рассовывать циркуляры. На ящике Д.Г. лежала связка нерассортированных. Я снова отставал от графика. И без грузовика остался. Когда в тот день я вернулся поздно, Булыжник записал мне опоздание.
Я никогда больше не видел Д.Г. Никто не знал, что с ним случилось. И никто больше его не упоминал. "Хорошего парня". Преданного своему делу. Ножом по горлу за пачку циркуляров местого рынка - с его гвоздем сезона: бесплатной коробкой фирменного стирального мыла и купоном на любую покупку свыше 3 долларов.
17
Через три года меня сделали "штатным". Это означало оплаченные праздники (подменным за праздники не платили) и 40-часовую неделю с двумя выходными. Булыжник также вынужден был поставить меня помогать на пяти разных маршрутах. Вот и все, что мне придется носить - пять разных маршрутов. Со временем я неплохо их выучу, плюс короткие пути и ловушки на каждом. С каждым днем будет все легче и легче. Я смогу выработать в себе этот уютный внешний вид.
Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.
Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!
«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.
Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.