Сборник переводов Владислава Слободяна - [28]

– Элисон выступит в первой части нашей сегодняшней встречи, – объявил Тэд, – потом, после перерыва, обычный обмен мнениями. Прежде чем мы начнём: среди нас есть те, кто сегодня пришёл к нам впервые?

Поднялась одна рука. Это был мужчина дет тридцати пяти с видимой над воротом выцветшей красной футболки чрезвычайно волосатой грудью. Прикус у него был как у карьерного экскаватора.

– Я Уолдо, – гортанно сказал он. – Я борюсь с ликантропией. Я только что закончил лечение и пришёл на собрание в первый раз.

Круг сидящих поприветствовал Уолдо, потом несколько лиц повернулись в направлении Лайла. Лайл пожал плечами, чтобы скрыть своё смущение, и, помахав всем рукой, улыбнулся.

– Я Лайл, и я здесь впервые.

– Привет Лайл, – ответили ему хором. – Добро пожаловать.

Красный, как рак, Лайл кивнул в ответ, опустил поднятую руку на колено и уставился взглядом в пол в центре образованного стульями круга. Вошли двое опоздавших и заняли места где‑то слева от Лайла. Когда Тэд возобновил занятие, заставив присутствующих по очереди читать Этапы и Традиции Общества, сидящая справа от Лайла женщина прошептала ему:

– Плохо дело. Похоже, Ральф снова выходил.

Лайл взглянул на двух новоприбывших. Один выглядел как абсолютно нормальный бизнесмен в коричневом костюме‑тройке. Второй же словно явился из ночного кошмара. Он был сложен как пауэрлифтер с плечами как бёдра и бёдрами как говяжьи полутуши. Его одежда состояла из изодранного и грязного тренировочного костюма последнего размера и пары шлёпанцев. Его руки и ноги были шишковаты и перекручены, а нижняя челюсть выпирала вперёд так далеко, что ему, похоже, было трудно держать губы сомкнутыми. Волосы на голове будто обкорнали ножом, а на теле, казалось, волос не было вовсе. Окровавленные клочки туалетной бумаги на лице и задней поверхности рук и ног свидетельствовали о недавних длительных упражнениях с бритвой. Его резко вздёрнутый нос был светло‑серым от пудры. Лайл пялился на Ральфа, пока тот, забывшись, не позволил челюстям разомкнуться и открыть набор жутких зубов, способных, казалось, за один раз перекусить окорок. На лице Ральфа застыло выражение глубочайшего стыда.

В тот момент, как Лайл снова повернулся к женщине справа, чтобы спросить, что она имела в виду под «выходил», ведущий произнёс с кафедры:

– Очень хорошо, давайте теперь послушаем Элисон. Лисси, прошу!

Под гром аплодисментов и завывания женщина, сидевшая справа от Лайла, поднялась и с сияющим от волнения лицом сменила Тэда за кафедрой. Тэд занял своё место справа от того, где только что сидела она. Когда аплодисменты и взрыкивания стихли до приемлемого уровня, Элисон взглянула на Тэда и сказала:

– Главное, не называй меня Лэсси[6].

Судя по послышавшимся из круга смешкам, эта шутка была всем хорошо знакома. Для Лайла она, однако, была в новинку, и он рассмеялся в полный голос. Элисон осмотрела круг, улыбнулась и сказала:

– Меня зовут Элисон. И я борюсь с ликантропией.

– Привет, Элисон, – ответил круг, и Лайл в том числе.

Она повела плечами и на секунду застыла, опустив взгляд на поверхность кафедры.

– Думаю, я немного нервничаю, – призналась она. Она убрала со лба прядь волос и устремила взгляд светло‑синих глаз на сидящих в круге. – Я никогда не думала, что доживу до сегодняшнего вечера, – тихо произнесла она. – Четырнадцать месяцев назад я сидела взаперти в психушке с тремя обвинениями в убийстве. – Она остановила взгляд на том, кого назвала Ральфом. – В тамошней истории болезни записано, что я весила 307 фунтов, и жира в них не было ни унции. Я была покрыта грубой светлой шерстью. У меня были зубы, которыми я могла прогрызть – и прогрызла – дубовую дверь. У меня были лапы, и когти, и уши, как у мистера Спока. – По кругу прокатился короткий смех.

Глаза Элисон заблестели.

– А теперь я – свободный человек. Я не оборачивалась целый год. Это просто чудо. – Когда она замолчала, чтобы справиться с подступившими слезами радости, Лайл с удивлением обнаружил, что и сам глубоко тронут. Пусть он и смотрел на всё это дело со скептицизмом, но теперь он верил, что они в это верят.

Лайл взглянул влево на Ральфа и увидел, что гигант всхлипывает, спрятав лицо в своих огромных лапищах. Присмотревшись к ним повнимательней, Лайл заметил, что когти на них очень коротко обрезаны. Судя по их толщине, для этого потребовались кусачки.

Овладев собой, Элисон продолжила:

– Как и для многих из нас, для меня это началось с укуса инфицированного члена семьи. – Она подняла руки. – Да‑да, я знаю, многие из вас посещают психологов, которые говорят, что ликантропия – не инфекционное заболевание, а разновидность истерии, и я уважаю это мнение. Но с другой стороны, в мире есть масса сестёр, которые, будучи укушены младшеми братьями, не начали превращаться в жуткую образину, терроризирующую окрестности.

Из нескольких мест круга раздалось одобрительное взрыкивание. Лайл заметил, как Ральф, с сердитым видом разлядывавший пол между ступнями, кивнул массивной головой. Лайл присматривался к нему, пытаясь определить, не является ли его вид подделкой, однако он выглядел очень похоже на почти‑вервольфа, пытающего выглядеть человеком. Внезапно Ральф взглянул на Лайла, и тот быстро отвёл глаза и прислушался к тому, что говорит Элисон.