Сборник - [107]

В гостиницах ни одного свободного места, ночуют даже в туалетах и лифтах. В Монтесакро силой занимают частные квартиры. Абиссинцы и ливийцы из частей, стоящих вдоль реки Аньене, вламываются в дома, залезают в чужие постели. Срочные вызовы пожарных и полиции. Триестинский бульвар запружен верблюдами, лошадьми, военными повозками. В карьере неподалеку от Чннечитта по указанию свыше спешно закапывают трупы сорока погибших. В центре города прямо на улицах, укрывшись газетами, спят люди. Убит французский философ, громко возмущавшийся тем, что не может попасть в свою гостиницу из-за лежащих вповалку тел. Аэропорты отрезаны, вокзалы блокированы. Растет число прибывающих морем.

Снабжение продовольствием и водой передано в руки неаполитанцев. Ими арендованы все подъемные краны в городе. Вися над толпой на длинной стреле крана, они продают прохладительные напитки, орешки и мороженое. Желающие могут также купить туалетную бумагу. Хлеб поступает из Апулии: женщины, вытянувшись цепочкой, передают над головами корзины с лепешками. Воду обеспечивают пожарные: они поливают сверху целые площади, и люди, подставляя открытые рты, ловят струи этого искусственного дождя. На некоторых улицах, особенно в районе Ватикана, торгуют прямо из окон, спуская корзины с едой на веревках: народ там стоит плотной стеной, и жители практически заперты в своих домах. Одного врача доставляют подъемным краном на четвертый этаж, где женщина произвела на свет младенца, который будет носить имя Бенито.

Полно людей и на крышах. В четыре часа пополудни в воздухе раздается невообразимый грохот, и над палаццо Мокерини (конец семнадцатого века) взвивается столб дыма и пыли, как будто началось извержение вулкана. Под тяжестью трехсот человек провалилась крыша, и обрушились восемь этажей вместе с мебелью и пенсионером Джиджетто Писалаква, прикованным болезнью к постели. Выяснить имена заживо погребенных невозможно. Портье, по счастливой случайности находившийся в это время на улице, плачет, обхватив голову руками, и все повторяет корреспонденту имя какого-то человека, поднявшегося на крышу у него на глазах.

Пыль рассеивается, воздух опять становится прозрачным. Снаружи дом не изменился. По водосточной трубе взбирается мальчишка. Вот он перелез на окно, под которым с обеих сторон пустота, и радостно машет оттуда стоящим внизу приятелям, приглашая их последовать его примеру.

Два дня и две ночи продолжается распределение мест для глав иностранных государств в соборе Святого Петра. Мессу служит сам папа — беленькая букашка ползает вокруг гигантского катафалка — так, во всяком случае, это выглядит на телеэкранах во всех уголках земного шара, даже на Северном полюсе. Но уж лучше сидеть у телевизора, чем маяться на римских улицах и площадях или застрять в автомобильной пробке где-нибудь между Неаполем и Витербо. Месса окончена, четыре человека поднимают гроб, но не могут ступить ни шагу. У министра Фазани начинается приступ истерического смеха, как говорится, смех сквозь слезы. На него оглядываются. Желая помочь бедняге, стоящие рядом набрасывают ему на голову платки и шарфы. Стараются унять истерику всеми способами. Наконец кто-то запихивает ему в рот носовой платок, и задохнувшийся министр падает на каменный пол собора. Между тем гроб Муссолини решено пустить по рукам. То и дело слышится: «Кому дуче?» — «Давайте нам!» Так, переходя из рук в руки, гроб покидает собор и плывет над головами людей, заполнивших площадь Святого Петра. Присутствовавшие хотели бы отсалютовать дуче, но теснота такая, что невозможно шевельнуть рукой. Учитель физкультуры Аминторе Фигини громко призывает подниматься перед гробом на носках, полагая, по всей вероятности, что такой способ ничуть не хуже римского приветствия. Многие против. У падре Тарчизио по прозванию сборщик из Предаппьо другая идея: почтительную скорбь можно было бы выразить глазами — обратить взор к небу или прикрыть веки. Гроб быстро перемещается над толпой. От Святого Петра в сторону Тибра, мимо Кьеза Нуова, к площади Венеции. Здесь остановка. Кому-то приходит в голову втащить гроб на балкон, с которого Муссолини произносил свои исторические речи. Гроб ставят на попа. Людской океан стихает в ожидании знакомого голоса. Наконец чей-то крик: «Слышу!» И в самом деле, звучит голос дуче, правда слегка приглушенный. Кто-то высказывает предположение, что это пластинка (речь действительно идет о войне в Африке в 35-м году). Усомнившегося бьют. Но вот гроб снова на площади и отсюда, по-прежнему передаваемый из рук в руки, движется к Колизею для всенародного прощания.

На развалинах арены свежий деревянный настил, в центре которого гроб. Крышка снята. Муссолини в черной рубашке, как рядовой член партии. Здесь мы тоже видим посланцев народа, уцелевших при прохождении кордонов конной полиции. Они теснятся, зажатые в проходах и на трибунах, среди разноцветных роз, полевых цветов и фруктов, составляющих надпись: «Приказывай, дуче!» Звуки фанфар призывают к траурному молчанию, все должны преклонить колени, обратив глаза к телеэкранам и уши к радиоприемникам. Наконец в пустом небе возникает одинокая черная точка вертолета, он спускается в огромную чашу Колизея, наполняя ее шумом и ветром, и повисает над гробом. Открывается специальный люк, смонтированный на «Фиате» по оригинальному проекту за одну ночь, гроб исчезает в глубине вертолета, который поднимает его в небо и берет курс на Предаппьо последний приют покойного. Итальянские государственные деятели и высокопоставленные представители иностранных государств в молчании провожают глазами поднимающийся вертолет до тех пор, пока с задранных голов не начинают сваливаться фуражки и фески. Снаружи напирают, пытаясь прорвать оцепление карабинеров, сдерживающих толпу перед Колизеем. Начинается штурм — каждый хочет получить какой-нибудь сувенир — цветок, яблоко или лоскут черной материи, которой задрапированы камни и ступени. Надпись «Приказывай, дуче!» буквально разрывается в клочья руками штурмующих. Сначала исчезают цветы и фрукты, составлявшие слово «дуче», потом — все остальное. Румынской принцессе удается захватить яблоко, бывшее точкой над «i». Она с жадностью поглощает его. Сексуальный экстаз охватывает не одну принцессу, многие заглатывают фрукты и цветы, словно вбирают в себя ЕГО плоть.