Сборник "Дневник Алексея Клеверова" - [6]

Выпил всю бутылку и не заметил, как стемнело. Думал о многом. О том, что нормальные люди, когда горе случается, к Богу приходят, а я наоборот, потерял Его, потому что перестал видеть смысл. А ведь что-то в детстве чувствовал. Теперь же только надежда слабая брезжит, что Он есть. Но есть ли?

Пока обо всём этом размышлял, заснул и чуть не превратился в сугроб. Увидел во сне родителей. Мама стояла и грустно улыбалась, а отец тряс меня за плечо и кричал прямо в ухо: «Алексей, проснись немедленно, чёртов поросёнок!» А мне так хорошо, что вижу их живыми, они прямо передо мной, и я понимаю, что в самом деле умерли, а я пока нет, но скоро замёрзну, и просыпаться не хочу, хоть убей. Но тут отец как толкнул меня в спину изо всех сил, словно кувалдой грохнул — я прямо носом в ограду клюнул. Проснулся, встряхнулся, пошёл к выходу. А пьяный — ноги еле держат. Дошёл до ворот, они закрыты. Еле-еле нашёл дырку в изгороди, через которую можно вылезти. А как домой добрался — совсем не помню.

Весь вечер отмокал в ванне. Прогрелся. Протрезвел.

Когда вышел из ванной, увидел, что треть комнаты залита водой — течёт, зараза, из батареи. Надо бы аварийку вызвать, но тогда отключат тепло по всему стояку. И не только у меня — у соседей на всех этажах. Не хочу, чтоб из-за меня другие страдали. Перетерплю, попрыгаю с тазиком. Не такая уж и проблема — вытереть лужу. Заодно и пол помыл…

Позвонила Машка Стаканова. Поздравила сухо, так же сухо сказала, что помнит и скорбит о моих предках. Искренности в её голосе было ни на грош. Боюсь, после вчерашнего наши отношения никогда не станут такими, как прежде. Много лишнего мы друг другу наговорили, явно не стоило это делать. И кой чёрт меня за язык тянул вывалить на Машку все гадости, что накопились за годы знакомства? Впрочем, и она была хороша, вспоминать не хочется. Правду говорят: выяснять отношения — только портить их. Будто это открытие! Никогда, никогда я уже не смогу к ней относиться как к прежней Машке. Не стоило… не стоило…

Написал стих:

Услышу сквозь мёртвые сны над землёю:

встают, просыпаются люди окрест,

и следом проснусь, и глаза приоткрою,

и сразу пойму, что из тлена воскрес.

Как раны на теле затянет могилы

травою лугов, и обрушив кресты

серебряный ветер вдохнёт в меня силы

и запахом солнца напоят цветы.

И не было чтоб никому одиноко,

дав время привыкнуть к рассвету глазам,

нас те, кто не умер до светлого срока,

проводят на встречу к родным и друзьям.

Мы вновь обретём, что считали потерей

(на Новой Земле миром правит любовь)

А смерть… Это были закрытые двери,

и там за дверями мы встретились вновь.

Неплохо вышло. Однако, я молодец.

12 января 2011 г, ср.

Спина болит между лопатками, в том месте, где отец вчера врезал. Мог спать только на боку, и поворачиваться было больно. Утром хотел натереться випросалом, но руки не достают. Может быть, это сердце в позвоночник отдаёт? Надо врачу показаться. Раньше бы я подумал, что это Бог меня на кладбище спас, а сейчас понимаю, что просто включились резервные запасы организма. Не было на самом деле ни отца, ни мамы — привиделось. А всё-таки жаль…

Съездил в библиотеку, взял выходное пособие. Дали меньше, чем ожидал. Расстроился. В ДЛТ купил Ване огромного мехового медведя, размером больше его самого. Привёз, а он на мишку посмотрел, испугался и спрятался. Даже прощаться не вышел. Светка сказала, чтобы я игрушку себе забрал. Не хотела и вовсе разговаривать, пока речь не пошла о деньгах. Оставил ей пособие, целиком — но предупреждать, что это последние деньги в ближайшее время, не стал. Договорился насчёт воскресенья. Обещала отпустить Ваню на весь день.

Приехал домой, только успел слить воду из тазика, пришли из нижнего магазина. Вчерашняя лужа к ним просочилась, попортила товар. Шумели, грозились подать в суд на 20. 000 рублей. Я им сказал, что пусть с водопроводчиков спрашивают, дескать, ещё позавчера вызывал их, а они не пришли. Магазинщики ушли ругаться с управдомом и через полчаса криворукие ломастеры явились, не запылились. Были злые, и вместо того, чтобы отвинтить трубу, выдернули её вместе с куском батареи. Отключили тепло и ушли. Чинить, очевидно, будет папа римский. Холода пока не чувствуется.

Подумал, что всё же придётся поработать учителем. Правда, куда возьмут зимой? Тем более, заставят курсы ИУУ пройти. На них должны направить с работы, а на работу без ихней справки едва ли возьмут. Замкнутый круг. Кроме того, у меня беда, я после аварии стал заикаться. Не всегда, только перед аудиторией. Один на один говорю с человеком — всё нормально. А перед публикой — ни бэ, ни мэ. Раньше на творческих вечерах выступал, а после ДТП — пришлось завязать. Но рискнуть, конечно, стоит, чем чёрт не шутит? Написал пока что два десятка объявлений о репетиторстве, сбегал и расклеил по соседним кварталам. Обзвонил ближайшие школы. Нигде ничего.

Хотел выпить молоко — как же, скисло. Оставил бродить. И не страшно, через пару дней будет отменная простокваша. Съел остатки макарон.

Позвонил Глебову. Прочитал ему новые стихи. А Глебыч обругал их и сказал, что у меня вовсе нет и не было никогда никакого таланта. Язвил. Издевался. И что такое на него нашло? Подозреваю, Глебыч был просто не в духе, но с другой стороны, может быть, он сказал то, что думает? А вдруг он всегда так думал, только не хотел меня расстраивать? Всё-таки надо было почаще созваниваться, мы стали совсем чужие…