Сборник № 2. Борьба за физическое мировоззрение - [16]

Но если это так, то не существует ли непримиримое противоречие между этой новой концепцией и предшествовавшими ей теориями?

Как возможен тот парадоксальный факт, что современные физики утверждают с равным авторитетом и равным единодушием, с одной стороны, что наука их объективна благодаря своей связи с опытом, а, с другой, что опыт никогда не независим от теоретических и субъективных концепций?

2. Так как они утверждают одновременно оба члена этой антиномии, то надо пытаться выйти из противоречия, поднявшись на такую точку зрения, с которой возможны оба утверждения.

Какую роль играет в науке теоретическая часть? И раз она не складывается механически с экспериментальной частью, а внутренне соединяется с ней, то как может она соединяться с ней, не искажая ее? Решение заключается в следующем: теория представляет по существу метод. Она переплетается с экспериментальными результатами, она находится в них точно таким же образом, каким известный объект – в той или иной форме – носит на себе след того орудия, с помощью которого он был изготовлен. Единство теории и экспериментального результата – это не единство соединения, в котором в беспорядке перемешаны между собою составлявшие элементы. Это не единство положения, не статическое единство. Это динамическое, функциональное единство. Физическая теория есть один из фактов экспериментального изыскания. Она – орудие.

Рассматриваемая таким образом теория не субъективирует опыта, не отнимает у него его постоянства и истинности. Опыт, наоборот, объективирует теории, вливая в нее мало-помалу ту же степень достоверности, которой обладает он сам. Ибо, если какая-нибудь теория преуспевает, если она оказывается полезной, плодотворной, «удобной», как охотно выражаются некоторые физики, если она по истине производительна, то потому, что она имеет сродство с эмпирически-данным, что она приспособляется к нему, что она недалека от абсолютного слияния с ним, что она более адекватна, более истинна во всем значении слова «истинный». Теоретическое исследование совершается сперва в полном согласии с экспериментальным исследованием, которое оно толкает на дальнейшую работу. Но затем оно сливается с ним еще более глубоким и реальным образом. В экспериментальном результате остается всегда кое-что от теории, кое-что неразрушимое и окончательное, и остается не потому, что теория искажает его, но потому, что, послужив для получения его, она способна также и выразить его. Не все умирает в орудии научной работы. В нем умирает то, что было в нем субъективного и произвольного; остается то, что объективно и необходимо, что согласуется с проверенным опытом, составляющим теперь одно целое с ним.

Таким образом, теория играет в современной физике по существу методологическую и эвристическую роль. Физик пользуется ею в своих изысканиях как орудием, позволяющим ему упреждать современное положение физических знаний, предвидеть результаты какого-нибудь опыта, вызвать условия, при которых он обнаружится. Опыт, говорил Декарт, служит для того, чтобы с помощью следствий идти навстречу причинам. Эту фразу можно было бы передать следующим образом: опыт служит для того, чтобы с помощью чувственной интуиции идти навстречу теории, рациональной интуиции. Утверждение, обратное этому предложению, представит довольно точно теорию физической теории согласно воззрениям современных физиков: теория служит для того, чтобы идти на встречу опыту; субъективная интуиция подсказывает мысль о возможности чувственной интуиции; и эта последняя будет служить ей мерой и нормой. Но ведь тогда ясно, что в опыте от теории остается лишь то, что было предвосхищением опыта.

3. Мы в праве поэтому сказать, что всякий экспериментальный результат допускает наличность теоретических и субъективных элементов; оп не мог бы существовать без них. Мы вправе также сказать, что тем не менее экспериментальный результат сохраняет всю свою объективность. Согласно этой концепции физическая теория есть одновременно и то, что подсказывает открытие, и то, что служит потом – теми из своих элементов, которые сохраняются в открытии – для систематизации его в совокупности физических знаний. Теория методологична в двояком отношении: во-первых, как средство, с помощью которого обнаруживают отношение, еще неизвестное в опыте, во-вторых, как средство, с помощью которого это отношение связано с уже известными отношениями. Она освещает неизвестное, бросая на него свет известного, и она амальгамирует прежние и новые результаты исследования в едином и гармоническом построении. Она орудие открытия и орудие систематизации.

4. Но эта концепция физической теории не просто только согласуется со всем тем, что мы знаем об утилизировании современной физикой физической теории. Она выставляет ее в совершенно новом свете. Когда рассматривали гипотезу как переходный момент метода, устранявшийся в результате успехов науки, тогда гипотеза оставалась как бы вне науки, подобно костылю, от которого следовало как можно скорее избавиться. Когда же гипотеза была поднята до степени постоянной теории, конца науки, то довольно быстро забыли о том, что она гипотеза. Напирая на постоянных элементах теории, ей тем самым придавали онтологическое значение. Отсюда вытекли все крайности классической механистической концепции; отсюда – интуитивная и картезианская концепция науки; отсюда – все то, что вызвало изнутри самой физики, а затем – с новыми крайностями – извне современную критику физики и науки вообще.