Сборник № 17. Современные метафизики II - [24]

. «Отсюда следует, что последней определенной формой объекта каждой конечной идеи является та форма, которую стремится принять сама идея, как только она становится совершенно определенной идеей, – идеей или волей, заполненной совершенно адекватным ей эмпирическим содержанием»45. Идея стремится, значит, к индивидуализации своего содержания и самовыражении в индивидуальных суждениях. «Простая общность всегда означает собою практическую недостаточность»46и по отношению к объекту идеи является простым ограничением или отрицанием целого ряда возможностей, с косвенною целью тем установить общие границы объекта, не определяя при этом его подлинно индивидуальной природы47. В равной мере и простая объективность всегда означает собою некоторую искомую цель идеи, необходимость индивидуализировать общее, придать большую определенность неопределенному; и только. Никакого предмета, трансцендентного в собственном смысле слова, идея иметь не может. «Кантовская вещь в себе просто-напросто не может быть допущена. Само понятие такой вещи бессмысленно. Утверждение ее противоречиво»48, ибо «то, что я определенно признаю чем-то непознаваемым, должно обладать настолько познаваемой природой, чтобы я мог убедить себя в том, что оно непознаваемо… Незнание, если только это определенное незнание, несомненно представляет собою частичное познание»49. Всякая трансцендентная вещь, поскольку она полагается как трансцендентная, полагается таковою в познании и, стало быть, определяется в этом своем достоинстве идеей. Следовательно, «непознаваемое это – наш старый друг абракадабра, слово, лишенное смысла и никогда не могущее его получить по самому положению»50.

Как же связывается идея с реальностью? Что такое и как возможна истина? What is truth?51Согласно приведенному только что описанию идеи и ее объекта, ее связь с реальностью не может ни в коем случае быть причинною связью, причем идея порождалась бы трансцендентным ей предметом, а есть связь внутреннего смысла идеи с ее внешним смыслом; истину же составляет тоже не соответствие идеи ее трансцендентному объекту, а взаимосоответственность двух ее смыслов; адекватность их взаимной связи52. Однако этим вовсе не выясняется еще один очень существенный пункт. А именно: внешний смысл тоже ведь в известном смысле трансцендентен внутреннему, ибо он знаменует собою нечто «другое», стать чем стремится идея, но что она присвояет себе не как таковое, не всецело, а лишь как цель, лишь как внутренний смысл. Эту трудность лучше всего будет формулировать в виде следующей антиномии: с одной стороны, «по-видимому, в объекте идеи, поскольку он является объектом именно этой идеи, нет никакой существенной черты, которая не была предопределена уже целью, внутренним смыслом, сознательным намерением самой идеи53; с другой же стороны, конечная идея не предопределяет с точностью в своем объекте той черты, которая, будучи налична в его объекте, сообщает идее желанную истинность»54. И лучшим доказательством тому служит возможность заблуждения55. Как же быть в таком случае? – После всего сказанного, ответ на этот вопрос очень прост: «Идея ищет своего собственного выражения, судить о ней и ценить ее можно только по тому, что заключается в ее собственном намерении»56. «Каждая конечная идея должна быть ценима с точки зрения своей собственной специфической цели. Идеи подобны орудиям. Он существуют для некоторой цели. И они истинны подобно тому, как орудия хороши, именно в силу своего соответствия этой цели»57. Другими словами, «идея истинна, если обладает такого рода соответствием своему объекту, каковым сама же стремится обладать»58; «не простое, а предусмотренное согласие составляет истину»59. «Чисто внешнего критерия истины не существует»60; «идея сама определяет в этом отношении свой собственный смысл»61. Искомый объект есть просто точное самоопределение этой идеи до своего единственного и недвусмысленного выражения, есть самопополнение ее до своего целостного выявления. «Такое пополнение представляется для нас чем-то другим только потому, что наши идеи, в их мгновенной отрывочной наличности, открываются нам как общие идеи, т. е. как идеи, наделенные лишь относительным осуществлением и лишенные осуществления всецелого»62. «Ну, а такое финальное осуществление и является конечным, а вместе и единственно подлинным объектом, которого каждая наличная идея ищет как чего-то по отношению к себе другого»63. «Но в таком случае ведь тезис и антитезис нашей антиномии получает подлинное примирение. Ибо объект тут являет собою нечто подлинно другое, и в то же время он является объектом лишь как содержание данной идеи»64. «Если такого тождества во внутренней структуре между идеей и объектом, какого требует специальная цель, содержащаяся в данной идей, не имеется, идея ошибочна»65. «Ошибка есть несовершенная мысль, которая открывается более высокой мысли, заключающей в себе и ее и ею замысленный объект, как мысль, погрешившая против той цели, которую она более или менее явственно имела и которая всецело осуществляется этой более высокой мыслью»