Сборник № 17. Современные метафизики II - [23]
«Критицизм же означает самосознание»31, самопознание или отчет себе в своих познавательных силах, правополномочиях и наличных владениях. Подлинная философская мысль начинается, значит, гносеологическим анализом, для которого сначала ничто не должно быть абсолютной догмой и любую мысль должно быть позволено поставить под вопрос. И такое начало заповедано ей по отношение к любой, даже самой возвышенной и священной проблеме. И «наша религиозная философия должна начинаться с проблемы всякой теоретической философии: чем может быть наше познание этого мира и на чем оно может основываться?»32. Ибо для того, чтобы порешить вопрос о сущности Бога, нужно выработать уже основные понятия онтологии; для этого же будет необходимо произвести анализ познания, начинающийся неизбежно критикой и сомнением.
Два вопроса стоят в центре правомерного гносеологического анализа: что такое идея и как она может быть связана с реальностью? На самом деле! Ведь вы знаете наш мир в действительности как систему идей, трактующих вещи, причем временами Вы находите, что система эта нам предписывается опытом. Даже материю вы знаете просто как массу связанных идей, которую вы не можете не иметь. Пространство и время, как вы мыслите их себе, суть несомненно наши идеи. Но что же в таком случае может быть естественнее утверждения, что внешний нам реальный мир должен быть сам по себе тоже системой чьих-либо идей? Если это так, то вы в состоянии понять, что означает собой его существование. Если же это не так, то в виду того, что все то, что вы можете знать об этом мире, идеально, реальный мир должен оставаться совершенно непознаваемым, должен быть круглым X. Я в состоянии понимать душу, так как я сам есмь дух. Существование же, лишенное каких бы то ни было духовных атрибутов, погружено для меня в совершеннейшую тьму»33. «Если я в силах познать какую-либо истину, то лишь постольку, поскольку она является по существу своему духовной истиной, есть идеал воли… Только идеи доступны познанию»34. Но в таком случае и естественно и необходимо, чтобы философская мысль, приступая к анализу познания и укрепление своего фундамента, исходила из вопроса об идее, а не из вопроса о факте или непосредственно воспринимаемом внешнем бытии, чтобы не в этом последнем, а именно в идее видела она свой опорный пункт и даже в известном смысле свой надежнейший критерий. Факт сам по себе, во-первых, слеп и смутен; исходить из него будет данью догматизму и наивной вере, будет забвением и критических задач философии, и всех тех противоречий, в которых тотчас же запутывается всякий, кто в своем мышлении берет его за исходный пункт. Во-вторых же, всякий факт есть не более, чем только и просто факт, ибо всякий факт бессознательно предполагает идею, более того, – насыщен идеями, конститутивно определен ими. Критически сознательно относиться к факту будет значить смотреть на него с точки зрения его идеальной основы; и, как критическая метода, философское мышление неизбежно должно, стало быть, избрать своим базисом идею35.
2. Итак, что же такое идея? Каждая идея есть столько же интеллектуальный процесс, сколько и волевой. Она может хорошо или плохо представить нечто от нее отличное, хорошо или плохо ему соответствовать, но она должна во всяком случае более или менее ясным образом выявлять свою собственную наличную цель36. «Эта цель, насколько она входит налично и сознательно в содержание и форму сложного состояния, именуемого идеей, представляет собою то, что я буду в дальнейшем называть внутренним смыслом (Internal Meaning) идеи»37. То же, что представляется ею через посредство этого внутреннего смысла, как нечто отличное от нее, является в таком случае смыслом внешним (External Meaning), в своем роде трансцендентным ей38. Непосредственно ясно, что заключаемая ею цель, «этот внутренний смысл данного акта, есть conditio sine qua non для ясного внешнего смысла»39. Этот последний связывается с идеей и достигается ею только через посредство ее внутренней цели, и потому только в терминах этой последней может быть ей понятен. «Идея сказывается в выборе. Она ищет своего собственного выражения»40.
Что же такое то, чего ищет идея, что такое тот объект, на который она направляется? Идея имеет своим объектом такой «объект, который в конечном счете зависит от того, что идея избирает в качестве своего объекта»41. «Когда я имею идею о мире, эта моя идея есть воление, а мир моей идеи есть просто сама же моя идея, только получившая определенность»42. «Стремясь к своему объекту, любая идея не ищет абсолютно ничего другого, кроме своего собственного раскрытия и полного, в конце концов, определения как данной сознательной цели, осуществляемой единственно лишь данным путем. Полное содержание присущей идее цели является единственным объектом, который идея может вообще иметь в виду. Только это и только это есть то Другое, что ищется»43. Значит, «каков бы то ни был объект, он является объектом для данной идеи только потому, что идея эта хочет, чтобы он был таков»
